И искры цветов, исходящие из закрытого плавкого предохранителя, когда мы проходили мимо – цветов Битла. Отлично сработано, друг.

Я с трудом брел следом за Твинкль, утопая в грязи, ориентируясь на свет впереди – мягкий блеск уличных фонарей, пробивающийся сквозь распахнутые люки, размещенные в крыше подвала. Потом – вверх по ступенькам. Тусклые всполохи цветов Битла мерцали из вывороченных дверных замков. Мы вышли в сад, заросший высокой травой и сорняками. Целая насыпь из, может быть, пятидесяти пяти полных до краев мусорных мешков, ожидающих, когда же их, наконец, заберут.

Я так думаю, что уже никогда – Муниципалитет давным-давно забил на этот дом.

Запах был сладким и одуряющим, но одновременно – и великолепным, свободным от Дерьмовилля. С той стороны дома слышались крики людей и собачий лай.

Я надеюсь, что вы, песиголовцы, сегодня прикончите нескольких копов и что некоторым из вас удастся спастись.

Открытые ворота в задней стене вывели нас на узкую улочку. Не спрашивайте, как она называлась. Это нам было неинтересно – мы просто двинулись по ней. Впереди была небольшая дорога, ведущая прочь от Паркфилд-Стрит, и мы бросились по ней со всех ног, подгоняемые болью. Существо висело на мне неимоверной тяжестью. Твинкль бежала впереди.

Я довольно неплохо знал эти маленькие боковые улочки на задах нашего прежнего дома на Расхолм-Гарденз. Мы повернули налево, потом – направо, на Хилд-Плейс. Дальше – на Платт-Лейн. Парк раскинулся впереди. На улицах по-прежнему было полно азиатских подростков, в парке мерцали огни, и там грохотала музыка, глубокие ритмы песен Бханградога.

Никаких копов.

Мы без проблем перебежали через дорогу. Азиаты смотрели на нас как-то странно, но я уже начал к этому привыкать. На Платт-Филдз деревья раскачивались в медленном танце в ритме грохочущей музыки – звуковых волн из динамиков саунд-систем. Даже дождь как будто уловил пульсацию Бхангры; он бил мне в лицо, и я уже вымок до нитки вместе с Существом, которое обмякло у меня за спиной жирной грудой губчатого вещества, и весило оно, как здоровенная свинья. Я уже изнемогал под его весом, но продолжал идти вперед, по направлению к танцующим подросткам.

– Ты в порядке, Большая Тварь? – спросил я.

Оно дало мне какой-то ответ, наряду с некоей Вирт-волной; все, что я время от времени от него улавливал, это скомканные слова – мое имя, имя моей сестры и какая-то тарабарщина. Но раз оно говорило, значит, оно еще живо, а это – главное.

У меня было Существо. У меня было желтое перо.

Все, что мне требовалось, так это спокойное тихое место, и достаточно времени, чтобы принять их обоих. Но сначала нужно укрыться от всяких случайных копов. И я направился в Бхангра-толпу. Было уже ближе к полуночи, но эти ребята все еще танцевали. Система была закрыта дождевиками, но дождь не отпугнул танцоров; это была их ночь. Они торчали на Эйде, и молодая азиатская жизнь била из них ключом.

Они дали нам пройти.

Они смеялись и показывали на нас пальцами; белый парень с какой-то странной штуковиной на спине и молоденькая девчонка, бегущая впереди. Да, наверное, со стороны мы смотрелись прикольно. Но все в порядке. Меня это не задевало. Главное, они пропустили нас, по направлению к дорожкам, что вели вниз – к озеру с лодками.

Мы почти добрались до озера…

Выстрел света прорезал пелену дождя, дыхание огня опалило мне ухо. Мне удалось увернуться, и я перевернул Существо в сторону от линии обзора. Сквозь дождевую завесу я увидел копа, быстро приближающегося к нам; его лучевой пистолет выбрасывал инфо. И вот тогда азиатские подростки действительно стали подбадривать и приветствовать нас. Потому что главный враг веселья преследовал нас, двух безумных мудаков, намереваясь прикончить нас или повязать. Я полагаю, что именно так они видели данную ситуацию. Твинкль уже намного опередила меня. Существо наваливалось на меня, прижимая меня к земле, вынуждая идти медленным шагом, чуть ли не ползком. Я поскользнулся на мокрой траве и только чудом не грохнулся носом в грязь, ломясь сквозь дождь, который был как уколы стали, резавшие кожу. Все было мокрое и неясное, все обесцвеченное в лунном свете, фиолетовая и зеленая тень играла в траве прямо у меня под ногами.

Шакакоп!

Он переключился на полный режим Желтого Такшаки, направляя лучи с Плат-Филдз, он наполнял все пространство своей змеей дыма и расцвечивал воздух над Бхангрой в цвета старых мифов. Подростки, понятное дело, отреагировали на это отнюдь не благожелательно. Потому что Такшака был Хинду, а ребята были мусульмане – а это, как говорится, две большие разницы. Змея снов опускалась ко мне, а я сам лишился сил: и своих собственных сладостных грез, и грез всех тех, кто верил в меня. Скользя по черной грязи, заставляя себя буквально ползти вперед в сторону мерцающего озера. Но никаких шансов добраться туда.

Никаких шансов.