Я тяжело больна, и с каждым днем жизнь угасает во мне. Я знаю, что, если бы ты была рядом, все было бы по-другому. Ты мне часто снишься, и мне не хочется просыпаться. В моих снах мы всегда были вместе, вокруг нас был мир, полный света и тепла. В последнее же время вокруг меня зима и холод, и я зову тебя, зову и падаю в пропасть, так и не дождавшись.
Максимилиан мне рассказывает про тебя, и я каждый раз жду с нетерпением его появления, чтобы слушать. Наш отец, как ты уже успела заметить, серьезен и суров, но знай: он очень нас любит, просто немного запутался, а я превратилась в затворницу.
Нашему отцу сказали, что у меня начали случаться частые приступы паники. Но я уверена, что это не мое больное воображение, будто кто-то намеренно у меня отбирает жизнь, каплю за каплей. Отец мне не верит, и я не знаю, к кому еще могу обратиться. Я стала ужасно подозрительной и дерганной, что, наверное, придает мне вид умалишенной. И самое ужасное, что в минуты затмения я сама начинаю верить, что все это придумала сама.
Мне очень бы хотелось походить характером на тебя, и может, если бы это было так, я была бы здесь, с тобой. Мне хватило бы сил все преодолеть и дождаться твоего возвращения.
Я столько раз хотела уехать отсюда, но, как бы ни стыдно было мне в этом признаться, у меня не хватило духу это сделать.
Столько сожалений и сомнений, я столько всего не успела сделать! Иногда мне кажется, что моя голова не выдержит, разлетится на части. И что самое страшное, мне так жалко себя! Жалко, что я такая слабая и никчемная. Мне жалко себя за то, что тебя нет рядом. И мне жаль, что все это я изливаю на бумагу.
У меня есть еще кое-что, о чем мне необходимо тебе поведать, и только ты будешь в состоянии меня понять, и не осудить. Все это началось некоторое время назад. Мне страшно прикасаться к людям и смотреть им в глаза. Я начинаю видеть такие вещи, от которых начинаю задыхаться. Я становлюсь невольным посетителем фильма ужасов, в котором показывают, на какие подлости и ужасы способна человеческая сущность. Я хочу убежать со своего зрительского кресла, но не могу, будто прирастая к месту, и жду, пока это не закончится. Эти видения приходят все чаще при встрече с людьми, и они в ужасе бегут без оглядки от меня, как от прокаженной. Человеку всегда вселяет ужас встреча лицом к лицу со своими темными глубинами души.
Я знаю, это неизбежно произойдет и с тобой, потому что мы принадлежим этому месту, Верхост ждет нового хозяина — тебя — чтобы написать новую главу своей истории. Может, здесь ты все же найдешь источник, откуда будешь черпать силы, и дашь ему то, чего он хочет — сильную, справедливую, никем не склоняемую волю. Это место выбрало тебя, я это точно знаю.
То, что я пишу это письмо, означает, что я, устав сражаться, сдаюсь, молча принимая поражение перед невидимым врагом. И Верхост уже мне не помошник.
Моя милая сестра, всегда доверяй своему внутреннему голосу и не позволяй другим людям подорвать веру в себя. Это единственное, что всегда будет с тобой и не даст сорваться вниз к человеческой серости и пороку.
Безгранично любящая тебя Катарина.
Закончив читать письмо, она вернулась к началу и перечитала его еще раз, потом еще и еще. Чувства захлестнули девушку с головой. Она почти всю жизнь думала, что никому до нее нет дела, но, как оказалось, на этом свете был человек, который ждал ее и нуждался в ней. Но она не успела.
Что-то произошло, что-то страшное. Было чувство, что Катарина недоговаривала какие-то вещи, и, скорее всего, из-за боязни, что письмо мог найти кто-то другой, а может, ее душа была настолько чиста и не способна к злобе и мести, и поэтому она не смогла открыть всей правды. Только прозрачно предупреждала.
Мел повалилась на кровать и со злостью ударила кулаком по коленке. Какая-то неведомая доселе печаль и холодная обреченность сковали ее сердце.
Ее сестра умирала в муках, душевных и физических, и не было человека, который мог бы ей помочь, точнее, он был, но находился далеко — поправила себя Мелинда. Это письмо было пропитано любовью, страхом и непониманием, что с ней происходит.
По щеке Мелинды покатилась одинокая слеза, окропившая светло-розовую ткань покрывала. Затем девушка резко подскочила и швырнула подушку в дверь, а вторую начала молотить, что есть мочи. Она и не осознавала до этого, за такой короткий промежуток времени, который она здесь провела, поняла, что никогда по-настоящему не была одинока, и как в ее сердце поселилась искренняя всепоглощающая любовь к сестре, которую теперь она сможет увидеть только в своих снах. Отчаяние, рвавшееся наружу, и злоба на себя, на отца, который отослал ее отсюда, с новой силой завладели девушкой.
Мел остановилась, задыхаясь от чрезмерных усилий над подушкой, пытаясь восстановить дыхание, руки безвольно болтались. С пола за ней внимательно наблюдали два голубых глаза.
— Ну что ты уставился? — грубо произнесла Мелинда. Она села на кровать и свесила ноги. Щенок, воспользовавшись моментом, не спеша подошел к девушке и повис на ее ступнях, вертя головой и пытаясь укусить за лодыжку. Мел нагнулась и погладила зверька, а он продолжил кусать, принимаясь за ее правую руку. Мел невольно улыбнулась, дыхание ее восстановилось, теперь настало время хорошо все обдумать и принять решение, в каком направлении двигаться дальше.
На улице опять лил дождь, тьма временами расступалась перед секундными вспышками молний, а ураганный ветер завывал, как раненый зверь, пытаясь своими невидимыми когтистыми лапами открыть окно и ворваться свежим порывом в это удушающее старое строение. Складывалось такое впечатление, что это место всегда было окутано сумраком, тяжелыми тучами и обдувалось всеми ветрами, и только изредка она видела солнце.
Мел лежала на кровати, прислушиваясь к бушующей за окном стихии, уносимая мыслями в загадочный мир Верхоста, к письму сестры, которое таило в себе много не поддающихся логике нормального человека вещей.