– Пора становиться самкой, – коротко ответил Кранк.

– Что это значит? – Страх сделал огромные голубые глаза женщины еще больше.

– Это значит, ты будешь производить на свет воинов. Великая честь!

Доротее вспомнились слова Кераса: "Ты хотела бы стать матерью?.." Значит, она, как самка, будет рожать ЭТИХ!

"Сволочь! Какая же ты сволочь, Керас! Будь ты проклят!" – Кричал ее мозг, но Кранк тронул ее за плечо и она вышла из своей комнаты.

Коридоры-галереи были ярко освещены, но не видно было ни ламп, ни факелов. Свет исходил прямо с поверхности потолка. По дороге им встречались такие же деревянные двери. К одним таким дверям они подошли. Кранк толкнул ее и дверь открылась сама. Доротея на ватных ногах вошла в просторную комнату. Она была в половину больше, чем ее и разделена длиной ширмой. В ценре стоял стол, накрытый простыней. Холодок пробежал по всему телу. Страх сковал ее члены и она не могла сделать ни шагу.

Из-за ширмы вышел близзет в серебристом наряде. Он жестом отправил Кранка за дверь, а потом обратился к Доротее:

– Самка, иди сюда, – голос у него был скрипучий и ненастоящий. Доротея подошла к нему. Он показал на стол. – Ляг.

Она хотела лечь в платье, но существо отрицательно замотало головой и пришлось расстаться с ним, а так же с нижним бельем. Теперь Доротея была в одной нижней сорочке. Стол был высок даже для нее и близзет поставил рядом скамеечку. Теперь она лежала на столе и руки прижала плотно к бокам. На шею поставили перегородку, отчего стало еще страшней. Теперь она не видела, что будет дальше. Близзет не очень вежливо взял ее за щиколотки и, согнув их в коленях, поставил на стол. Что-то шершавое вошло в нее, Доротея от боли вскрикнула и…темнота.

Она очнулась уже у себя в кровати. Внутри все болело и саднило. Она хотела повернуться, но боль резко прошила живот внизу и невольно вырвался стон. Она скрючила ее и, обхватив тело руками, Доротея решила пока не шевелиться. Она примерно знала, что сотворили с ней эти твари, по-другому их и не называла, и надеялась, что боль скоро прекратится. В комнату вошел близзет в серебристой одежде и подал ей маленькую рюмочку с темной жидкостью. Жестом показал, что надо выпить. Трясущимися пальцами, она взяла рюмку из его лап и выпила. Жидкость не была противна. Без вкуса и без запаха. Перед глазами все поплыло и она отключилась.

Тяжелые веки не хотели открываться, но Доротея постаралась хоть чуть-чуть приоткрыть: на нее, вся в слезах, смотрела ее служанка. Спросить не получилось: горло пересохло. Только жестами она могла показать, что хочет пить. Служанка метнулась к Графину и налила полный стакан. Доротея с жадностью выпила его и отдала обратно. Слабость снова уложила ее на подушки.

-Долго я спала? – Прохрипела женщина.

– Почти сутки, хозяйка.

– А как твое имя?

– Гарда, хозяйка.

– Не зови меня хозяйкой, Гарда. Я просто Доротея.

Почему-то раньше ей не надо было знать ее имя, а теперь она поняла, что это единственное существо, которому ее по-настоящему жаль. Грани стерлись. Она прислушалась к своему телу: ничего не болело, но странное творилось внутри. Снова боль пронзила ее и она почувствовала, как из нее что-то старается выйти. Она поднатужилась и вышло большое продолговатое белое яйцо. Гарда откинула одеяло и с ужасом смотрела, как на кровати, из стонущей от потуг Доротеи, выходят одно за другим такие же яйца.

"Ты хотела бы стать матерью?.."