— Ну теперь ты настоящий Криворучка. — схохмил водила не оборачиваясь. Раненный не обиделся — привык уже, что над его фамилией все время подшучивают. Перевязали на ходу, вроде и правда держится уверенно. Еще две колоны нагнали по пути, но там уже не останавливались. Сходу сметали немцев огнем и колесами за неимением бампера и летели дальше. Разбежавшиеся остатки нас не интересовали. Ловить их по лесу дело долгое да к тому же бесполезное по большому счету. Что эти десяток-другой рассеянных по округе солдат могут сделать? Глобального ничего, а на не глобальные угрозы нам размениваться некогда — товарищи у мостика через овраг ждут. Быстро долетели до позиций второго батальона, убедились, что немцы сюда дойти не успели, предупредили о разбежавшихся по округе гансах и рванули назад. Сразу, однако, вернуться не получилось. У развилки остановились — показалось Криворучке, что стрельбу слышит. Прислушались — ан нет, не показалось. Стреляли в направлении села, а там и штаб и службы разные и наш сарай. Если немцы это все разгромят, полк практически можно будет считать уничтоженным. Без управления, снабжения, подкреплений и тыла как такового, немцы его быстро разобьют по частям и стойкость пехоты не поможет — просто кончатся сперва боеприпасы, а потом и сама пехота. Так что летели на звуки боя мы, выжимая из двигателя все что можно и нельзя. Тот натужно выл, но тянул. Успели! Примерно рота германцев пыталась подобраться к околице под огнем пулемета, трех десятков винтовок и даже наганов, судя по звуку. Похоже в обороне участвовали все кто мог стрелять. Наше появление решило исход боя за пару минут. Внезапной атакой с тыла мы опрокинули немцам фланг и согнали их в кучу, благо зацепиться им в чистом поле было не за что. Стоять толпой под перекрестным огнем немцы долго не смогли и сдались. Из села тут же выбежали мастеровые и под руководством аж пяти офицеров принялись обыскивать и вязать руки пленным. Взяли их человек сорок, еще десятка два раненных собрали в поле. Считать их я не стал — ни к чему. Вместо этого подъехал к позициям оборонявшихся тыловиков. Причем вести машину пришлось самому — водитель поймал еще одну пулю и на этот раз серьезно. Знал бы заранее, что броня здесь такая, не крышу со спинкой городил бы, а лоб нарастил и борта. Да что там говорить — задним умом все мы гении.
Встретил меня полковник Петухов лично. Разгоряченный и слегка взъерошенный он выслушал мой доклад, задал пару вопросов о ситуации на дороге и позициях батальонов, объявил нам свое удовольствие и назвав орлами ушел заниматься своим основным делом — управлять полком. Нам велел готовиться к продолжению боя и ждать казаков, которые должны подойти с минуты на минуту. По пути к штабу Петухов наорал на связистов, чтобы быстрей шевелились и на мастеровых просто так. Впрочем орал без злобы, скорее даже радостно. Следом за ним ушел и Симоненко. Весь сияющий и бравый, размахивая наганом в левой руке и гордо неся на перевязи правую. У него это был первый бой. Теперь, наверно, клюкву долгожданную получит и не будет комплексовать перед другими офицерами. Пока заправлялись и набивали ленты и магазины, нам подошел Сыпченко.
— Здравия желаю, господин фельдфебель. — грустно поприветствовал он меня.
— И тебе не хворать, а где Огурцов?
— Нет больше нашего маляра, убили его. Первым же выстрелом убили. Правильно вы его в бой не брали. Не место ему там разине такому. Да только человек предполагает, а Бог располагает. Мы его в тыл, а война его и здесь нашла.
— Земля ему пухом. — Все дружно перекрестились.
— Когда вы оборону-то организовать успели?
— Полковник наш вояка тертый. Как узнал о прорыве, сразу телефониста к развилке отправил в секрет, а всем кому можно велел оружие приготовить и самим на готове быть. Хорошо пулемет под рукой оказался, а то бы не отбились.
— О! Кстати, о пулемет-то откуда?
— Как откуда — наш это пулемет, с этого самого броневика.
— Так он же без станка! Или успели сделать уже?
— Да какое там, успели. Дырку в колоде проковыряли, вот и весь станок.
— Ловко, я бы не додумался.
Сыпченко неопределенно хмыкнул. То ли сомневаясь в моей несообразительности, то ли гордясь своей соображалкой. Казаки и правда примчались быстро и разобравшись в ситуации начали нас подгонять. Сыпченко поехал с нами за водителя. Пулемет оставили на месте. Зато среди трупов германских пехотинцев нарыли ручник. Тот оказался переделкой все того же максима. Как он, все таки, разнообразен и вездесущ этот максим. Правда пулемет отдали казакам, с условием возврата. Все теперь к оврагу — наши ждут.
По пути встретили и уничтожили на этот раз полностью остатки двух последних колон которые мы разогнали по пути сюда. Выжившие тогда собрались и решили вернуться на соединение со своими, а тут мы опять да еще и с казаками, которые не дали уйти ни кому. Останавливаться не стал, уж очень было тревожно за Клима с мужиками. Казаки и подчистят и трофеи соберут и догнать успеют.
Что чуйка не просто так вещала, а по делу понял как только увидел позицию Клима. Немцы лезли и спереди и сзади. Видимо остатки первой колонны тоже решили вернуться и увидев бой навалились на наших с тыла.
Германцы нас тоже заметили и быстро отойдя на исходную, залегли и открыли огонь. Ну да мы уже ученные, близко подъезжать не стали, плотность огня спарки позволяла сносить все живое и с трехсот шагов. Пока мы палили, несколько казаков пробрались лесом и открыли огонь во фланг из трех пулеметов сразу. Немцы заметались и попали под сабельную атаку станичников. Те коварно не изрубили гансов в капусту, а гнали их перед собой пока не перемахнули мост, а мы гнали следом. После моста забрали в право и поддержали казачью атаку огнем. Долго стрелять не пришлось. Сотня станичников быстро преодолела пространство до врага, сходу опрокинула его и погнала, вырубая отстающих. Мы вернулись к нашим ребятам.
— Мужики, вы живы?
— Живы вроде. — оптимистично отозвались мужики. — Еще немного и хана нам бы пришла.
Тут к нам подъехал есаул.