Распрощались они вполне дружески, Яна его даже в щеку поцеловала, на удачу. И возок уехал, управляемые не слишком умелой рукой. Ну да кони смирные, умные, оно видно. Не вывернут в канаву.

Жом Матвей кряхтя потащил куль в дом. А там и подвал, в потайную ухоронку. И одеваться принялся – пойдет посмотрит, что там в доме у Поганца. Сам пойдет, вот, сани возьмет…

Ежели страшные времена идут, так никакой припас лишним не окажется.

Жом вышел на улицу, осенил себя знамением, и быстро пошел в нужном направлении.

И показалось ему, что ли?

Словно женский смех раздался издали. Холодный такой, чистый, звонкий, как ледышки падают с большой высоты… а по шее мороз пробежал.

Жуть – жуткая!

Но не отступать же? И жом Матвей решительно зашагал, куда надобно…

Яна была счастлива.

Пусть пока еще плохо она управляла экипажем.

Пусть пока у нее были определенные сложности.

Но когда она подкатила к крыльцу, когда Топыч, Гошка, Мишка и Машка кинулись, пища от восторга, загружаться в возок и потащили заранее собранные вещи…

Наконец-то они покидают Синедольск!

А что ей придется сложно… ну так и что же? Она уже один раз умерла, так что и жалеть себя не стоит.

Где-то недоест, где-то недоспит, а Гошку она больше не подведет.

Яна оглядела детей, которые поудобнее устраивались в возке, и собирались досыпать, улыбнулась – и тронулась с места.

И кони полетели.

Прочь из города, по тракту, в вихре поземки…

Хорошо, что никто их не видел. Не то почудилось бы…

Да не бывает такого, правда же! Не бывает!