Шли дни, бежали недели. Осень позолотой окрасила деревца да травы. Жители деревни прощались с летом, благодарили Богов за урожай, закатывали пиры в их честь. Столы ломились от кушаний, каждый приносил что-то свое, кто пироги, кто яблоки, кто каши разваристые, но особое место занимала медовуха, сей напиток согревал душу и веселил голову. Люди плясали у костров, пели песни предков, рассказывали легенды древние.

И только Искра с Весной не знали продыху, они не пели, не плясали – все за отцом ухаживали. Благомир совсем плохой был, держался из последних сил, переломанные кости срастались медленно, раны заживали тяжело. Порой казалось, что вот-вот и умрет кормилец, ан нет, Благомир обладал стойкостью духа, каждый день молился Богам, просил продлить его дни, покуда семью бросать права не имел.

Однажды к ним пожаловал Судимир с сыном, опечалился старейшина, когда узнал, что лучший охотник его деревни того и гляди отойдет в мир иной. Седой старец вошел в горницу, поклонился хозяевам дома:

- Здравия желаю, - молвил Судимир. – Вот пришел проведать главу семейства вашего.

- Здравица и вам, старейшина, - поклонилась Искра. – Пойдемте, он в светелке лежит.

Отец пошел навестить охотника, а Отай остался у дверей, ясно дело кого дожидался. Весна в это время в курятнике хозяйничала: курам просо насыпала, соломку меняла да яйца в корзину собирала. Как закончила с делами, вышла из оного и к дому направилась. Совсем у девицы настроения не было, за отца переживала, а когда Весна серчала, то к ней боялся подойти даже самый храбрый парень на деревне. Она могла и по лбу граблями заехать или и того хуже – крапивой отхлестать.

Глядит девица и глазам не верит, на крыльце Отай стоит, улыбается, тут ее аж перекосило, но коль то был старейшины сын, Весна решила не буянить, а молча мимо пройти, да скрыться в трапезной поскорее. Но не тут-то было, парень проворнее оказался и, спрыгнув со ступеньки, встал напротив, преградив путь:

- Доброго дня тебе, красавица, - заговорил Отай.

- Кому доброго, а кому и не очень, - пробурчала Весна и хотела оттолкнуть ахальника, но тот как скала врос в землю и ни на шаг не сдвинулся. – Чего застыл? Пусти в избу.

- А ты вруша, оказывается.

- Что? Да кто ты такой, чтобы поносить меня? – пуще прежнего завелась дева.

- Обещалась со мной погулять, но так и не пришла. А я ведь ждал, полночи прокуковал у калитки.

- Не смогла я. Отца израненного привез Светех, не до гуляний было, - немного отошла Весна, все-таки прав Отай, не выполнила она обещания.

- Знаю, пусть поправляется. Отец вон, испереживался весь.

- Так и быть, живи окаянный, - слегка улыбнулась Весна.

- Токмо ты не думай, что я забуду обещанное. Все равно погуляешь со мной.

- Кикимора тебе в спутницы, я за папенькой хожу, нет у меня времени.

И на этот раз Весна ухитрилась, проскочила-таки мимо ухажера, а Отай лишь рассмеялся. Веселила его гордячка, но вот как смотрел он ей в глаза, то в животе аж крутило, так и хотелось схватить девицу и прильнуть к ней устами. Пропал парень, совсем пропал.