Ярко светило летнее солнышко, и под его живительными лучами всё казалось красочнее и привлекательнее: нахохлившаяся на кусте серая растрёпанная ворона, старое сухое дерево, словно страж преграждающее тропинку на пути к такой же старой, поросшей мхом избушке, да и сама избушка тоже расправила трухлявые венцы почерневших брёвен под этим ослепительным светом. Я легкокрылой птицей взлетела на покосившееся крылечко, с третьего рывка распахнула разбухшую от старости дверь и звонко крикнула:

- Мам, я дома!

- Входи, Веся, - раздался из сумрака родной голос мамочки. – У меня уж и пироги поспели.

Я с наслаждением втянула носом сытный дух маминых пирожков и сглотнула слюну. Ум-м-м, вкуснятина!

- Садись, егоза, - мама бережно поставила на стол запотевший глиняный кувшин с молоком. – Поешь сначала, а потом и потолкуем.

Но я не могла ждать, меня буквально распирали новости. Как говорится, добрые вести не дают сидеть на месте.

- Меня в Волшебный Университет пригласили, - выпалила я и замахала в воздухе плотно свёрнутой грамоткой с болтающейся на шнуре печатью Университета. – Вот!

Но матушку моя новость не обрадовала.

- Ох, Веся, - мама горестно покачала головой. – Уедешь ты в Университет, я совсем одна останусь. Кто мне в огородике с травами помогать станет, кто воды да дров принесёт? Да и тоскливо мне одной будет, ох, тоскливо.

- Ну ма-а-ам, - заканючила я, торопливо вылезая из-за стола и обнимая поникшие мамины плечи, - мам, ты сама посуди, какие у меня тут перспективы? Стать ведьмой без образования у меня не получится, сельчане меня не любят, - в этом месте я горестно шмыгнула носом, - что же мне теперь, всю жизнь в деревне сидеть, носа за изгородь не высовывать? Я молодая, мам, я жить хочу! По-настоящему, чтобы друзья, приключения, как в книжках!

- Как в книжках и по-настоящему – вещи разные, - горько усмехнулась мама, ласково поглаживая мои руки. – Я тоже в твои годы думала, что всё у меня будет.А вышло что? Кем я стала? Жалкой ведьмой, которую терпят только потому, что приличные маги да ведуны в наше всеми богами забытое село и носа не кажут. Одна у меня радость в жизни – это ты, Веселинка.

- А папа?

Вопрос об отце я задавала регулярно, но имени его матушка так ни разу и не назвала. Знаю только, что это какой-то герой, случайно заблудившийся в непогоду в наших дремучих лесах и нашедший приют у моей матушки. Как погода наладилась, герой отправился дальше, подвиги вершить да девушек-красавиц покоя лишать, а маме от него на память я осталась. Сельчане маму и раньше-то не особенно жаловали, уж больно строго она себя держала, а после того, как она меня родила, и вовсе взъелись: да как же так можно, всяким героям случайным ложе греет, а соседями дак брезгует. По ночам ломились, на дороге караулили, проходу не давали, пришлось матушке в эту заброшенную лесную избёнку бежать. Подальше от людей и сраму. Лес оказался к нам с матушкой гораздо добрее, чем люди: дядюшка Леший от хищников да злых людей оберегает, кикиморы и мавки мне вместо мамок-нянек были, да и теперь мои самые задушевные подруженьки. Маленькой-то я ещё тянулась к другим ребятишкам, просилась к ним в игры да хороводы, но меня всегда прогоняли. Ведьминой дочкой дразнили и доводили до слёз злыми словами о матушке и об отце. Можно подумать, я виновата в том, что герой тот залётный ни разу больше в наших краях не показывался!