И ещё одна мысль подспудная была у Алексея. Если удастся вернуться в своё время, хотел он съездить в Дрезден, найти родственников Конрада. Если могила его там – поклониться, а родне поведать о последнем дне рыцаря. Наверняка не поверят, сумасшедшим сочтут – но это их дело. Слишком много времени он провёл с этим немцем. Воевали вместе, ели-спали, из плена половецкого бежали – такое не забывается. Фактически – боевое братство, хотя, по сути, они врагами быть должны. Немец он, против наших воевал. Да только дружны они были, и потому память его почтить надо, не предать забвению.

В конце января Алексей увидел, как к монастырю по едва заметному, малоезженому санному пути приближаются сани. Мохноногая лошадка заботливо была укрыта попоной, из ноздрей валил пар. Да и то сказать, мороз градусов тридцать, в овчинном тулупе – и то пробирает.

В санях-розвальнях были видны две фигуры: ездовой в тулупе и лисьей мохнатой шапке и ещё один, пассажир, лежал, закутанный в шкуру, то ли волчью, то ли медвежью – издалека не разобрать.

Сани подъехали к воротам.

– День добрый! – поприветствовал ездовой.

– И тебе не хворать, – Алексей перегнулся через перила, стараясь разглядеть вторую фигуру, лежащую в санях. – Зачем пожаловал?

– Захарий нужен, лекарь.

Ага, понятно, больного привёз. Прослышав о монастырском лекаре, селяне зачастую приво зили к нему хворых.

Алексей спустился с башенки и отворил ворота.

– Вот туда езжай.

– Я знаю, был уже у него.

Алексей снова запер ворота и поднялся на помост башни. В длинном тулупе по крутой лестнице подниматься неудобно, полы ложатся под ноги, того и гляди, упадёшь. От нечего делать он смотрел на въехавшие сани.

Ездовой, крепкий мужик, поднял больного на руки и занёс в длинную избу.

Алексей отвернулся и снова стал оглядывать местность.

Минут через пятнадцать из избы донёсся душераздирающий крик, причём женский. Ужель женщину привёз? Или помнилось? Крик повторился.

Алексей забеспокоился – да что там происходит? Он спустился с башенки.

И в этот момент из избы раздался звериный рык, переходящий в жуткий вой.

У Алексея по спине побежали мурашки. Он отворил дверь и вошёл в избу. Длинный коридор был пуст. Странно! Больная вопит немилосердно, а монахи как будто и не слышат.

Он подошёл к двери кельи Захара, и тут из-за неё снова раздался крик и удары. Бьёт он её, что ли?

Алексей открыл дверь.