На следующий день после института я подъехала к дому бывшей домработницы. Копия её паспорта оставалась у меня ещё с тех пор, когда мы принимали её на работу. Я заранее не планировала, о чём буду говорить, решив смотреть по обстоятельствам. Существовала большая вероятность, что она вообще не захочет со мной общаться.

Поднимаясь по загаженной лестнице, я осматривалась по сторонам: ветхий дом, обшарпанные стены, затхлый запах — всё это навевало уныние. Несколько минут я безрезультатно давила на кнопку звонка, пока дверь наконец не открылась.

Галина хмуро смотрела на меня. За то время, что мы не встречались, она сильно сдала — никогда раньше я не видела её такой неряшливой. Трудно было поверить, что когда-то меня восхищала в ней неизменная аккуратность и подтянутость. Я была готова к тому, что женщина может захлопнуть перед моим носом дверь, но она посторонилась и пропустила меня в прихожую.

Внутри было так же безрадостно, как и снаружи. Крохотная квартирка хранила следы былого уюта. Похоже, ещё недавно за ней тщательно следили, но потом почему-то забросили. Я прошла за Галиной в комнату и села на диван, стараясь не сильно оглядываться, она всё равно заметила.

— Запустила я квартиру. Совсем руки не поднимаются, ничего не могу делать. Ты зачем пришла?

— Я хочу поговорить о том дне, когда Лена отравилась.

— Хочешь, значит… А я не хочу. Уже столько об этом наговорилась и в полиции, и у других людей, похуже полиции. Я забыть это хочу.

— Понимаю. Я тоже хочу забыть. Да вот не получается.

— Понимает она! А ты знаешь, что за мной до сих пор следят? Думают, тупая такая, не вижу ничего, а я их уже несколько раз вычислила. Тебя что, Максим Сергеевич прислал?

— Нет, я сама. Я от него ушла.

— Ушла… А чего ушла, то? Он что, и тебя подозревал? — ей не откажешь в прозорливости.

— Да, подозревал. И сейчас ещё подозревает. Только я-то знаю, что ни в чём не виновата, — на этих словах я внимательно на неё посмотрела. Она выдержала мой взгляд, разве что ещё больше ссутулилась.

— А от меня ты чего ждёшь? Чтобы я себя виновной признала и тебя обелила?

— Нет, меня обелять уже бесполезно. Да это не так важно. Я понять хочу, что тогда произошло? Мне надо разобраться. Я за девочку боюсь, она чуть не умерла! Ведь это не в первый раз уже было.

— Что не в первый раз?

— Убить её хотели не в первый раз.

— С ума сошла, зачем же сразу убить? Может, просто ошиблись… — она поняла, что проговорилась и замолчала.

— В чём ошиблись…? — вкрадчиво спросила я. — Галина, о чём вы? Вы что-то знаете? Расскажите мне, пожалуйста. Лена к вам хорошо относилась, всегда вашу еду хвалила. Помогите ей, её, правда, хотят убить!

Она колебалась, я это видела. И надеялась, вдруг всё-таки скажет. Но женщина не решилась, отвернулась от меня и упрямо произнесла:

— Не знаю я ничего и помочь не могу. У тебя помощников много, раскопают небось. А я одна, теперь одна…