Положение обрисовалось со всей ясностью. Не могло быть и речи о том, чтобы она в эту неделю, пока все под вопросом, появлялась в банке. И потом тоже оставлять ее здесьработать было нецелесообразно. Надо продумать, как чисто вывести ее из игры, и технически это было возможно.

Но уже сейчас он предвидел со стороны Анны волну возмущения и протестов. Это вызывало беспокойство. Мужчина прошелся по кабинету, подошел к окну, выдохнуть раздражение. По-хорошему, ему бы уже сейчас следовало вернуться. Максим назначил себе время до полудня.

А перед самым началом совещания ему был звонок. Один из членов кредитного комитета банка, Геннадий Трунов.

— Здравствуй, Максим Александрович.

Звонок насторожил, но Максим ответил на приветствие.

— Что там у тебя происходит с Андреем? — спросил тот после пары ничего не значащих фраз.

Знал же, что ему не понравится разговор!

Пинский был протеже Трунова, приходился ему родственником. Потому и так быстро рос на удобренной почве. Раздражение тлело внутри, однако Волошин спокойно, чуть насмешливо, по-отечески так, проговорил:

— Заинтересовался одной молоденькой девицей твой Андрей Валерьевич.

— Да, я слышал что-то такое, — ответил Трунов. — Что-то о том, что ты перебил у него сотрудника, забрал себе.

Факелом взвился гнев. Ай да Пинский, молодой да ранний, решил копнуть под него и ударить первым? Получит юноша по самое не могу, чтобы не совался к нему больше.

— Именно, — нехорошо усмехнулся Максим. — Твой племянник увлекся. Ты должен понимать, что столь явный интерес к молоденькой сотруднице ни к чему хорошему бы не привел. Сам знаешь, у нас не поощряются подобные отношения. Вот я и вмешался, избавил его от этой проблемы. Потом еще благодарить меня будет, когда поймет.

На том конце осмысливали. Наконец Трунов прокашлялся и сказал:

— Я понял. Спасибо, что помог.

— Не за что, обращайся.

Трунов прервал разговор, а Максим со злостью припечатал ладони к столу и резко встал. Взбесил его этот разговор. Он и сейчас не мог успокоиться.

— Максим Александрович, совещание. — напомнила секретарь.

Положила ему папочку на стол и что-то еще говорила, Максим почти не слышал. У него до сих пор ревело в ушах от злости.