— За Марину Петровну Вершинину, — заверил он. — Ладно, передай тете Вале, что я сегодня же переговорю с Потехиным насчет мальчика.
И, довольно-таки ядовито хихикнув, добавил:
— А своему любимому толстячку посоветуй озаботиться собственными проблемами: у Милки оказался личный адвокат, объявившийся сегодня в прокуратуре… Как думаешь, для чего?
— Представить не могу, — заверила я Корнета.
— Да, Милка — человек непредсказуемый… была, — вздохнул он по ту сторону провода. — Вообрази, она еще пять лет назад составила завещание…
— Как это? — изумилась я. До сих пор мне казалось, что завещания составляют и вправду исключительно в романах, причем тоже исключительно зарубежных… У Агаты Кристи, например, всевозможные завещания сплошь и рядом становятся причиной убийства…
— Так это, — ответил Корнет. — Все свое движимое и недвижимое имущество, разумеется и квартиру, Милка оставила сыну… Можешь обрадовать нашего толстячка…
— Ну и ну! — Я покосилась на Калинина, пристально наблюдавшего (впрочем, как и остальные) за ходом моего телефонного общения с Корнетом. И тут же вспомнила: — Ты же сам говорил, что он вне подозрений?..
— Не будь дурочкой, Маринка, у него, между прочим, еще и супруга есть… Ты ее когда-нибудь видела, кстати сказать?..
— Нет, только слышала…
— Ну вот… Ладно, до встречи, в начале которой надеюсь застать тебя одну!
Оболенский повесил трубку, как всегда, первым, а я задумалась — по-прежнему под перекрестным огнем взглядов всех собравшихся в кабинете.
— Это был Корнет? — не выдержал моего молчания Рудик.
— Угу… Насчет мальчика и Потехина он разберется сам… Кирилл, — я повернулась к слегка вздрогнувшему на мой оклик Калинину, — слушай, ты, как хороший муж и отец, случайно не носишь в бумажнике фотографии своего семейства?..
— Я?.. — Калинин тут же покраснел. — А почему ты об этом спрашиваешь? Что… Что случилось?! Что еще там случилось?!..
Он снова вскочил, уставившись на меня, словно на своего кровного врага.
— Успокойся, ничего плохого не случилось! — разозлилась я на моментально перетрусившего Калинина. — Считай, что меня замучило любопытство, хочу глянуть на твоих родных и близких собственными глазами… Так носишь ты с собой снимки или нет?
— Я не ношу… — недоумевающе пробормотал Калинин. — Они у меня в отделе, на столе стоят… Да зачем это тебе?!
Я сообразила, что возник хороший повод выполнить просьбу Корнета и избавиться от своих посетителей. Поэтому не стала посылать за карточками Кирилла, а, поднявшись из-за стола, отправилась в отдел писем сама. Из всех заведующих Калинин единственный не был обладателем собственного кабинета. Его стол, отгороженный от подчиненных стеллажом, стоял в общей с ними комнате. Естественно, и тетя Валя, и Рудик потянулись за мной следом, и в «письма» мы ввалились всей компанией. Последним шел сам хозяин стола. Поэтому к моменту, когда он достиг цели, я уже стояла возле окна, с интересом и облегчением разглядывая семейную фотографию Калининых.
Катя, жена Кирилла, оказалась кругленькой, как шарик, белокурой женщиной с удивительно добродушным лицом и наивным взглядом. Ничего общего со зловещим образом роковой незнакомки, возникшим из показаний мальчишки!