В итоге Кэтрин заполучила восемь бутылочек, стоивших больших денег. Она заплатила, уложила покупку в простой коричневый магазинный пакет, а пакет — на дно большой черной сумки. После этого пригласила кузину поужинать.

Они устроились в большом отеле. Кэтрин умолчала, что будет ночевать в номере этого отеля. Индия была голодна, ее глаза расширились; она раскрыла большое меню и заслонилась им, точно щитом. Она заказала устрицы, омар «термидор»,[15] холодный суп, цесарку. Выпила много вина. Кэтрин ела мало, а от вина отказалась. Не хотелось.

— Ты выглядишь иначе, — заметила Индия, дождавшись, когда отойдет лощеный официант, — Похожа на даму. Как… — Она кивнула головой, — Как одна из них.

— Муж тяготеет к простому стилю. Они там люди простые, не такие, как мы. Я пытаюсь быть такой для него

— И он дает тебе деньги?

— Да.

— Много?

Кэтрин смутилась.

— Да.

— Помоги мне деньгами. У тебя есть и любовник, и богатый муж. А мне нужны деньги.

— Конечно, без вопросов. Но не прямо здесь.

— Мне надо так много! Хочу, чтобы в меня влюбился двадцативосьмилетний мужчина с белыми зубами. Еще хочу шубу и маленькую собачку. Я буду держать ее на коленях. У тебя наверняка есть собачка.

— Нет, но шуба есть. — Кэтрин улыбнулась, — Можешь взять ее себе. Я куплю другую. Или погуляем по магазинам, и ты выберешь то, что понравится.

Подошел официант с десертом — большой порцией взбитых сливок, пирожными и фруктами.

— Наверное, ты думаешь про меня: она решила, что похорошеет и отхватит отличного парня, — рассуждала Индия, — Но холодными вечерами я просто буду грезить о таком мужчине, о том, что лицо мое станет красивым, как у тебя, что не все так безнадежно, глупо и скучно. Деньги. Сейчас мне этого достаточно.

Большую часть жизни Кэтрин провела на другой стороне реальности, на той, что Индия и Алиса. Но затем у нее оказалось все, о чем мечтают люди, и это удивляло ее. А сейчас ей хотелось только одного — воспользоваться средствами, что лежали у нее в черной сумке.

Кэтрин проводила кузину домой. Попыталась отдать ей свою черную шубу из котика, но Индия отмахнулась, сказав, что будет выглядеть в ней как дурра. Кэтрин дала кузине столько денег, сколько могла. Она была уверена, что Индия не станет тратить их на наркотики, безделушки и прочие глупости.

Переночевала Кэтрин в своей узкой кровати, в простой комнате большого отеля. Она размышляла о Труите и о миссис Ларсен, сидящей всю ночь возле хозяина. Миссис Ларсен никогда не видела плохих снов, даже после того, как у нее на глазах мистер Ларсен без всякой причины отрубил себе кисть.

Воображение Кэтрин рисовало Антонио. Он напоминал паука, и он был повсюду. Его кожа слилась с ее кожей, его органы соединились с ее органами. Ее сердцебиение было его сердцебиением, ее веки трепетали над его затуманенными наркотиками, ужасными, черными глазами. Он был ее страстью, ее насилием, и Кэтрин не могла уснуть.

Тогда она выпила один опиумный шарик, купленный у китайца, и погрузилась в блаженную дрему, в прохладную воду, в объятия матери. На материнских волосах и на майских гроздьях сирени дрожали капли воды. Кэтрин погрузилась в сад своей мечты, в аромат летних вечеров, в цветущий жасмин. Она склонилась над прудом и стала бросать в воду хлебные крошки, к ней устремились юркие кои.[16] Труит сидел в белом кресле, в белом костюме, и играл с ребенком.