Пришлось сразу же оборвать связи с квартирами, которые знала Оля. Это сужало возможности работы, но иначе нельзя.

Подпольщики настороженно наблюдали: бросятся ли гестаповцы по следам Оли Пинчук? Прошел день, два, неделя — все было спокойно. Значит, Оля выдержала, приняла муки ада и никого не выдала.

С нестерпимой душевной болью вспоминала Вера славную девушку, которая предпочла мучительную смерть позору предательства. От этого сердце обливалось кровью и вместе с тем наполнялось гордостью: с какими чудесными людьми ей приходится работать, нет цены им!

Как-то в конце октября Вера пошла посмотреть, что делается в городе. Направилась к Смоленскому рынку. Перед входом увидела большую толпу. Люди стояли, словно окаменевшие. Когда Вера подняла голову, то сама оцепенела: на виселице качались три человека. Над их головами белела доска с надписью.

Долго Вера не могла оторвать взгляда от повешенных. Подошли еще две женщины и застыли на месте. Потом одна из них начала читать вслух:

«Мы украли хлеб и картофель, назначенный для германского населения, не потому, что были голодны…»

Пожилая женщина тяжело вздохнула и сказала:

— А как было на самом деле, кто его знает…

— Постепенно со всеми нами будет то же самое, — будто про себя проговорил бородатый старик.

— Да разве это воры! — с возмущением воскликнул молодой человек. — Почему не вешают тех воров, что засели в управе?

Одобряющий гомон толпы ободрил говорившего. Он хотел сказать еще что-то, но женщина в платке перебила его:

— Знаем мы этих паразитов! Придешь к ним, а они и смотреть не хотят на человека.

Вдруг толпа затихла. Подошли два гестаповца. Они стояли бесстрастные, словно оба проглотили по аршину. Потом медленно извлекли из футляров фотоаппараты и начали фотографировать повешенных и толпу перед виселицей. На автомашине подъехала группа фашистских офицеров. Они тоже двигались как-то замедленно, подчеркнуто равнодушно. Шли, не глядя по сторонами словно не замечая перед собой людей. Толпа молча расступилась. Гитлеровцы постояли, широко расставив ноги, перед виселицей, обошли повешенных.

Завыла сирена.

— Советские самолеты! — весело крикнул кто-то.

Куда исчезло деланное равнодушие фашистских вояк! Мигом уселись в машину и помчались подальше от базара. А толпа так и осталась стоять, глядя то на пролетающие самолеты, то на фигуры повешенных, черневшие на фоне неба.

Вера стала потихоньку расспрашивать, кого повесили. Ей сообщили, что казнены буфетчик, шофер и грузчик. Донес на них в полевую комендатуру кладовщик. А взяли они продукты не потому, что хотели спекулировать, а чтобы накормить голодные семьи.

Потрясенная Вера шла домой. Все мысли ее сейчас были о тех семьях, кормильцы которых качались на осеннем ветру.

Возле офицерского казино стояла молодая, красивая девушка, в белом переднике и горько плакала. Вера невольно остановилась:

— Что с тобой?