— Ватага, огонь!

Ватажники расположились на юте и баке, так как только их надстройки дотягивают до уровня палубы шлюпа и представляют собой удобную позицию для ведения эффективной стрельбы. Экипаж прячется на палубе, им стрелять бесполезно, потому как они находятся ниже и лишь зря будут расходовать заряды, создавая ненужный шум. Их черед настанет, когда пираты пойдут на абордаж, с этой целью их мушкеты заряжены картечью. Ну как «картечью» — рублеными кусками свинца, гвоздей и иного хлама. Стрелки из них так себе, а с таким зарядом они могут не особо заботиться о выцеливании противника, достаточно просто навести ствол в нужном направлении. При палубной тесноте и героических калибрах их мушкетов — самое то.

Находясь в практически идеальных условиях, на малом расстоянии, стрелки тут же начали споро прореживать ряды готовящихся к абордажу. Соболь и Куница, разведенные по юту и баку для большей отдачи, не забывали о том, что их основная задача — это кулеврины, к которым уже успели приставить новую обслугу. Впрочем, те не смогли добиться чего-либо путного: слишком мало времени и слишком меткие стрелки противника, которые особо и не целились, ведя огонь практически навскидку и теперь уже без промахов. Шутка ли — дистанция не больше тридцати метров.

Прочие ватажники отставали по меткости от своих лучших стрелков. В это свою лепту вносили и непривычные условия, и нервозная обстановка боя, и то, что противник использовал прикрытия. Это не ют и не бак, где есть лишь перила, за которыми не укрыться, но все же не менее трети зарядов достигали своей цели, раня и убивая пиратов, что неизменно приводило к выводу бойцов из строя.

Пираты несли просто огромные потери, с таким им никогда не приходилось сталкиваться. Нельзя сказать, что там собрались плохие вояки, просто они оказались не готовы к столь плотному обстрелу и скорострельному оружию. Все всегда было просто. Вывалить к борту, прицелиться, дать залп, дождаться залпа противника, если позволяет время, перезарядиться и повторить все по-новому. Всегда. Но только не сейчас. Сначала непонятно как заброшенные на борт гранаты, взявшие свою дань, потом эта стрельба. Контрабандисты не делали залпов, били вразнобой, но казалось, количеству их зарядов не будет конца. Они все продолжали и продолжали стрелять. Именно повторные выстрелы принесли основные потери, так как после залпа команда шлюпа поспешила найти укрытие, а после выстрелов противника снова показалась, вот тут-то им всем и досталось. Выстрелы и не думали прекращаться. Они сообразили, что что-то не так, а потому вновь укрылись.

Наконец это прекратилось, и пираты, успев перезарядить мушкеты, посыпали из укрытий, чтобы дать следующий залп. Ни кулеврины, ни пушки еще не были изготовлены, так как к ним не давали подойти стрелки с «щуки». Вся артиллерия, кроме кормовых пушек, была расположена на верхней палубе, а потому те, кто упорно продолжал их заряжать, были вынуждены покидать укрытие и неизменно оказывались под обстрелом. Глупо выцеливать того, кто укрывается, когда есть те, кто пренебрегает укрытием и подставляется под выстрел. Тем более в условиях, когда важно в кратчайшие сроки сократить количество нападающих.

— Пищали, огонь! — Отдавая команду, Зван мысленно обругал себя, ведь парням еще запальный шнур подпаливать, да пока он прогорит… Добролюб, поди, не увлекся бы настолько. Хотя… Эвон в бою у Обережной: им сказывал одно, а сам…

Крепостная пищаль — оружие, заслуживающее особого внимания. Вес около пуда, ствол длиной больше полутора метров, стреляет фактически маленьким ядром диаметром миллиметров двадцать пять. Причем стреляет довольно далеко, вдвое против обычного мушкета. О том, чтобы бить из этого монстра с рук или даже при помощи бердыша, нечего и мечтать, для того он имеет вертлюг, прямо как на кулеврине. Для их использования в перилах и в фальшборте были проделаны специальные отверстия, это позволяло и с весом справиться, и во многом гасило большую отдачу.

Сейчас те пищали, которых на «Шустром» было четыре, заряжены картечью, причем в каждой было запыжовано по семь зарядов. Зван не мудрствуя лукаво использовал задумку Добролюба. Будет еще один подарочек для пиратов, у них сегодня вообще денек на сюрпризы выдался славный. А как отстреляются пищали, последует и еще один. Веселье, одним словом.

Запальный шнур — это не его более поздний потомок по прозванию бикфордов шнур, он прогорает куда быстрее, вот только не так быстро, как хотелось бы. Стрелки пристроились за щитами, только узкая щель между парой, чтобы пищаль установить можно было. Подпалили шнур, установили свою артиллерию и ждут, пока прогорит. Не успели. Залп пиратов раздался раньше.

Зван, укрывшись за щитом, спешно перезаряжает карабин. Вновь дробный звук ударяющихся в дерево пуль. А вот этот какой-то странный. Словно чавкнул кто-то. Звук был настолько необычный, что ватажник непроизвольно осмотрелся. Йошки-матрешки! Эвон как оно! Стрелок из команды «Шустрого», припавший к прицелу пищали, сейчас лежал на палубе, вокруг него быстро растекалась большая лужа крови. Верхней части головы практически не было. Такое впечатление, что голова лопнула, как южный плод, что арбузом прозывается, — доводилось пробовать в Астрани. Один он даже по неловкости уронил. Так вот — очень похоже. Видать, знатный кусок прилетел, да и дистанция такая, что камнем добросишь без труда.

Слышатся стоны и крики с палубы, еще кого-то задело, да не одного. Но о том думать сейчас некогда. Пищаль, оставшись без присмотра, задрала курящийся дымком ствол в небо, еще малость — и начнет палить. А вот это врешь! Павших оплакивать и раненых обихаживать потом будем. Зван быстро подхватил приклад и пристроился для стрельбы. Борт «Баклана» — в каких-то двадцати шагах. Разбойники уже забрасывают абордажные крючья, столпившись у борта. Еще пара секунд. Бабах! Эвон! Ну прямо пушка!

Рой картечи с визгом уходит в скопление пиратов, яростно размахивающих саблями и пистолями. Он видит, как картечь приголубила сразу двоих, все же куча смертоносных ос не успевает достаточно рассеяться. Кто-то, заметив выстрел, садит из пистоля, пуля с глухим стуком входит в дерево где-то сбоку. В голове мелькает картина снесенной наполовину головы стрелка. Вовремя, ничего не скажешь. Еще секунда. Бабах! Тоже неплохо. Вот только разума Зван не теряет. Изначально он хотел дать отстреляться пищалям, да, видно, не судьба, слишком все быстро происходит.

— Гранатами бей!

На борт вражеского корабля тут же полетели чугунные чушки. Ватажники бросают их не скупясь, не тот момент, чтобы экономить. Следующему выстрелу уже вторят разрывы гранат. Куница, израсходовав свои, тут же подхватывает те, что изготовил Зван, и также отправляет их в полет. После чего вооружается карабином и начинает садить по всем, кого только замечает. Остальные ватажники не отстают, не время ждать команды, эвон все как получается, еще малость — и до абордажа дойдет.

Выстрелы, крики, брань, стоны, разрывы, — сплошной тарарам. Одна из гранат подпаливает картузы с порохом, который начал гореть, выделяя целое облако дыма. Корабли начинает заволакивать дымом, словно из пушек палят. Стреляют с обеих сторон. Команда «Шустрого» все же не выдерживает. Вид наваливающегося борта «пирата» и столпившегося противника, раненые и погибшие товарищи — все это делает свое дело, и контрабандисты начинают бить из своих мушкетов, внося свою лепту в какофонию боя. Расстреляв заряды в карабинах, ватажники тут же выхватывают пистоли — слишком близко противник, слишком велика вероятность абордажа.

Наконец заряды в пищали закончились. Зван хватается за карабин, но не спешит, водит стволом из стороны в сторону. Выстрелы прекратились, сейчас все спешно перезаряжаются. Слышны только стоны, подвывания, скрип рангоута, плеск воды. Пороховой дым быстро рассеивается, чему способствует ветер, относящий его в сторону. В пределах видимости ни одного разбойника, только тела павших да раненые, ох и покрошили! Те, кто цел, попрятались.

«Баклан» немного вырвался вперед, все же уравнять скорость двум кораблям не так-то просто. Но нужно отдать должное капитану пиратского корабля, свое дело он знает туго. Вот так грамотно, с ходу подвести корабль, чтобы забросить абордажные крючья, — это надо талант иметь. Впрочем, Звану это ни о чем не говорит. Кораблям разбежаться не дают абордажные крючья с закрепленными к борту «пирата» концами, заброшенные на борт «Шустрого». Их просто не успели притянуть друг к другу, но этот процесс уже запущен. Вырываясь вперед, «Баклан» натянул веревки, и отстающий «Шустрый» постепенно подтягивался к борту противника. Если не перерубить веревки, то совсем скоро носовая часть «контрабандиста» приблизится вплотную к корме «пирата».

На борту виден небольшой пожар. Ну как пожар — что-то лениво горит, испуская черный дым. Похоже, от сгоревшего пороха что-то загорелось, но никак не хочет разгораться сильнее.

— Перед боем, видать, водой все обдали, чтобы сильного пожара не случилось, — шепотом произносит оказавшийся рядом кормчий. Зван только скосил на него взгляд: что ж, тому виднее, он в море словно у себя дома. — А неслабо побили аспидов. Что дальше? Пойдем на абордаж?