Глава 8

Пират

Выход корабля в море оказался делом вполне себе рутинным. Поднялся на палубу чиновник, капитан уладил необходимые формальности — и все. Осталось ставить паруса и с якоря сниматься. Для Виктора так и вовсе все прошло незаметно. Он, как всегда в первой половине дня, был на побегушках у кока. Драил, чистил, резал, носил, топил камбузную печь, всячески пытаясь не заслужить неудовольствия кока. А сегодня он и вовсе был сама предупредительность.

Вепрь очень страдал от южной жары (еще бы, ведь из северных широт), поэтому при себе всегда имел флягу с водой, к которой периодически прикладывался. Наблюдая за этим, Клык пару раз проверял его на предмет употребления хашша, но ничего предосудительного не обнаруживал. Ну мучается человек от жажды, с кем не бывает.

Когда каша была практически готова, Виктор улучил момент и, воспользовавшись тем, что кок вышел с камбуза, быстро открыл флягу и вылил ее содержимое в большой бак, не забыв и кастрюльку, в которой готовился обед для офицеров. После чего тщательно перемешал содержимое и вернулся к своим обязанностям. На этот раз в его фляге была не просто вода, а адская смесь отравы, с которой он уже был хорошо знаком.

Изначально он собирался пойти по проторенной дорожке и отравить вино, до которого все пираты были весьма охочи. Именно по этой причине он сразу выдал себя за поклонника хашша, равнодушного к выпивке. Это в общем-то соответствовало действительности. Редко кто из потребляющих наркотик баловался еще и горячительными напитками, в этом случае очень быстро начинала проявляться зависимость к зелью. Вот только случилась незадача. Бургас был сторонником жесткой дисциплины. Мало того что все серьезное оружие держится под замком, так еще и вина на корабле днем с огнем не сыскать. Разве что в каюте капитана. Но и то капитан держал спиртное лишь на всякий случай: вдруг что приключится, нельзя ударить в грязь лицом, репутация прежде всего. Так что и сам Бургас не злоупотреблял вином, и остальные мучились с сухими глотками.

Едва это осознав, Виктор тут же перестроился и начал работать над другой версией поведения. Отсюда и постоянная жажда, и фляга на боку, и наряды на камбуз, к назначению которых он фактически сам подтолкнул Клыка. Когда выход был найден, Волков извлек припрятанную отраву и воспользовался своим реквизитом. Все бы хорошо, но имелось и одно «но». Далеко не все питались стряпней кока, во всяком случае в начале похода, пока имелись свои запасы, прихваченные с берега. Этот дородный мужик каким-то образом умудрялся готовить исключительно вкусные блюда для командования и совсем даже не вкусные для остальных. Может, дело в объемах, а может, в том, что он не считал нужным стараться для команды. Бывали случаи, когда ему хотели что-то предъявить, но безрезультатно. Оно и сам дядька не промах. Говорили, что он не стесняется ходить на абордаж и не раз удостаивался двойной доли за то, что первым ступал на палубу какого-нибудь торговца. Так что капитан, заметив первые признаки возмущения, тут же ставил недовольных на место.

Обед прошел без эксцессов. Все, кто питался из общего котла, получили свою порцию и спокойно вкушали заслуженную пищу, расположившись где придется. Оставались те, кто стоял на вахте, но их успеют еще покормить: яд не сразу подействует, часа два есть. Плохо другое. Как минимум человек двадцать не прикоснулись к еде, предпочтя свои запасы. Кто-то из стоящих на вахте тоже не проявит энтузиазма. Но командование, включая боцмана, дружно проследовало отобедать в капитанскую каюту, и то хорошо.

— Ну, я пойду, — распрямляясь и хрустя суставами, обратился Виктор к коку, который вовсе не комплексовал, потребляя кашу из общего котла.

— Посуду опять кто другой будет мыть?

— Как всегда. Ты же знаешь, я после обеда в арсенал.

— И охота тебе было подвязываться под это дело?

— Люблю я с оружием возиться. А потом, это только сначала трудно. Дальше будет легче, и с камбузом от меня отстанут. А когда оружие в порядок приведу, останется только поддерживать его в надлежащем виде. Зато меня больше никуда привлекать не станут.

— Уверен?

— Тебя же не привлекают.

— Ну это я… Я — кок.