...И вилась веревочка

В последний день жаркого, сухого лета 1969 года Анна Доронгова собиралась в дорогу. Путь предстоял неблизкий, в село Бахбахты: там в дорожно-строительном управлении работал ее муж Александр Эйберс. Два дня назад, возвращаясь с работы, он погиб в автодорож­ной катастрофе. Многодетная семья потеряла кормильца, вдова решила оформлять пенсию.

За тремя малолетками она попросила присмотреть свою 63-летнюю мать, а грудную двухмесячную дочь — делать нечего — стала пеленать, готовить к дороге. Двадцать рублей припрятала в сумку подальше. Деньги одол­жили соседи, сказали: «Подождем, с пенсии и отдашь».

На шоссе, пересекающем плодово-ягодный совхоз неподалеку от ее дома, стояла долго. Прошел мимо какой-то экспресс дальнего следования, пыльный грузо­вик, две легковые машины. Солнце плавило под ногами асфальт. Через час с чем-то остановился переполненный автобус Узунагач — Алма-Ата.

В разомлевшем от жары автобусе пожилой мужчина в белой шляпе уступил ей место. За окном потянулась знакомая издавна аллея пирамидальных тополей, беско­нечно длинная, до самого районного центра Каскелена. Анна безучастно смотрела в окно. Проснулась и запла­кала неожиданно девочка. Надо б покормить, что делать? Анна, насколько можно, отвернулась, склонилась девочкой.

В Алма-Ате спустившаяся с гор туча догнала авто­бус, начался дождь. Она вышла на конечной станции и пересела на городской автобус, который довез ее до автовокзала. Диспетчер долго объясняла ей, что баканасский автобус давно ушел, что теперь ей надо ехать до Новоилийска, а там до Бахбахты на попутной, как по­везет...

Мимо нее снова поплыли тополя, выжженные еще с конца мая поля и белые саманные домики. На низких корявых карагачах над самой землей висели воробьиные гнезда. Муж рассказывал ей, как ранней весной голод­ные, ослабевшие после зимы воробьи тянутся в поисках еды к дороге и гибнут от встречных машин, потому что нет ни сил, ни резвости увернуться. Обогнали по дороге девушку с ведрами. Ведра полные, значит, все будет хорошо, машинально подумала она и осекла себя. Все хорошее и все плохое, все уже — мимо нее. Она снова безучастно смотрела на дорогу, и чужая жизнь за окном, словно крутили киноленту, проплывала далекой сторо­ной. Снова заплакала дочь. Снова покормила ее.

В Новоилийск приехали часа через три. Вечерело. Вместе с другими пассажирами она долго и безуспешно искала попутную машину. Когда совсем стемнело, к ней подошли какие-то дорожные рабочие, они остановили на дороге газик и повезли Анну в соседний колхоз. Поужи­нала и переночевала она в незнакомой казахской мазанке, а утром те же добрые люди снова нашли ей попутную. В кабине грузовика она через два часа прие­хала в Бахбахты.

В отделе кадров Анна получила справку о заработке мужа, его трудовую книжку. Нужен был еще акт о нес­частном случае, подтверждающий смерть Александра, но начальника управления Пака на месте не оказалось. Анна отправилась ночевать к сестре мужа. Через четыре дня наконец появился Пак. «Никаких справок больше не надо»,— сказал он.

Анна двинулась в обратный путь, такой же длинный и утомительный: туда и обратно около 500 километров… Всего она проездила 7 дней, истратила 25 рублей.

Вернувшись домой, Анна отправилась в Каскелен. Там в райсобесе ей сказали, что нужен акт о смерти Александра. Анна телеграфировала сестре мужа: вышли акт почтой. Та ответила: не дают...

Анна снова заняла деньги, уже у других соседей («как получу пенсию, так и отдам»), снова запеленала дочку и отправилась в тот же день. Снова — душные автобусы, переполненные машины.

Пак вначале говорил спокойно, потом повысил голос: «Идите к главному инженеру Гречкину. Ко мне больше не ходите». Гречкин стал отправлять ее обратно к Паку. Она съездила к районному прокурору, потом — снова к Гречкину. Главный инженер пообещал: «Ладно, поез­жайте спокойно домой, все сделаем».

Проездила 7 дней, истратила 20 рублей.

Инспектор отдела райисполкома Ануарбек Бозумов искренне сочувствовал многодетной вдове (у него самого шестеро детей), написал записку лично Паку: так, мол, и так, нужен акт о несчастном случае.

Анна в третий раз отправилась в путь. Пака не застала. Гречкин пообещал: «Приходите завтра...» Наза­втра сказал: «Этот акт надо сидеть и составлять, а это долго и сложно... да он вам и не нужен». Она протянула записку инспектора. Гречкин отмахнулся: «Это нам не указ. Свыше прикажут — составим».

Проездила 3 суток. Израсходовала 15 рублей.

Дома она написала прокурору Балхашского района. Поплакав над письмом, сама повезла его. Это было уже глубокой осенью. Прокурор И. Иманбеков написал пове­стку на имя Пака. Для надежности Анна снова сама повезла ее начальнику ДСУ. Пак не принял: «Идите к Гречкину».— «Но повестка-то — вам?»— «Идите, идите...» — прикрикнул Пак. Главный инженер долго отказывался расписаться в получении повестки («Не мне повестка — Паку»).

Проездила 5 дней. Израсходовала 20 рублей.