Семьям придется вернуться домой, мёртвые и умирающие останутся здесь, а сёстры отправятся в Мираколи. Он не знал, что станется с Фейрой – вероятно, ему придётся отвезти её на материк и найти корабль в Турцию, плывущий, возможно, из Анконы или Равенны. Он проклинал себя за то, что поверил матери, – поверил, что она может измениться.

Не находя иного выхода, он попросил Фейру зайти к нему вечером, надеясь, что его решимость не ослабеет при виде её милого лица.

Девушка пришла, как он просил, но не села на свой стул, зная, кто занимал его в её отсутствие. Она осталась стоять, отметив с грустью, что впервые с тех пор, как они проводили вечера наедине в этом доме, он не снял маску. И она тоже.

– Во-первых, – произнёс человек-птица подавленно, – позвольте мне успокоить вас. Я не собираюсь повторять предложение, которое сделал вам недавно.

Фейра побледнела. Она знала об этом, и все же его слова полоснули её по сердцу. Она почувствовала, как глаза наполняются слезами, и стояла молча, чтобы голос не выдал её.

– Во-вторых, мне очень тяжело говорить об этом, но богатство Касонов пропало.

Он не врал, но он забыл, как хорошо она знала его.

– А ваша матушка?

Клюв свесился вниз.

– Тоже пропала.

Девушка ничего не сказала.

– Итак, остров следует освободить и вернуть Республике. Больницу закроют в течение семи дней. Я заплачу вам в конце недели и постараюсь найти корабль, плывущий на Восток.

Вот оно. То, ради чего она работала и копила все эти маленькие золотые цехины, которые, позвякивая в желтой туфельке, вселяли в неё надежду снова увидеть дом. За последний месяц одиночества она стала думать, какой могла стать её жизнь, если ей удастся вернуться в Турцию. Не в Константинополь, конечно, а в какой-нибудь отдаленный городок, как можно дальше от глаз султана, например в Антиохию или Тарс; она могла бы заняться своей собственной врачебной практикой. Ей хотелось уехать и никогда больше не оглядываться на Запад. Но вместо этого она сказала:

– Так не должно быть. Я приготовила смесь, антидот, который назвала «Териака». Позвольте мне продавать его, чтобы оплачивать содержание больницы.

Человек-птица ударил кулаком по ладони, но голос его прозвучал спокойно.

– Я говорил вам не раз, что не собираюсь наживаться на разуме и кошельках больных людей, мороча им голову бесполезными, шарлатанскими эликсирами.

– И каждый раз, когда мы обсуждали эту тему, я говорила, что если врач, продавая лекарство, может создать для своих пациентов лучшие условия или продолжать дальнейшие исследования, то это допустимо. Я не говорю о том, чтобы использовать людей, я говорю о законной торговле, потому что моя настойка совсем не бесполезна.

– Откуда вам знать?

– Последний месяц по пятницам я проводила опыты. Моя микстура оказалась очень даже успешной, – сказала Фейра с глубоким вздохом.

– Вы нарушали мои предписания? – резко спросил Аннибал; в маске он казался по-настоящему разъяренным.