— Накоси — выкуси!

Стражник так ничего и не понял, так как сказано это было по-русски, но на арест он не решился, позволив новобранцу удалиться. Аркадий Петрович весело шлепал по лужам грязи и дерьма, так как помои горожане выплескивали прямо на улицу, радуясь, что назавтра этот кошмар закончится (в том числе и невыносимая вонь на улицах), и он вновь вернется в свое тело.

Свою последнюю ночь в средневековье, он решил провести дома, справедливо опасаясь появиться в тавернах. Двери домов с девочками для него отныне закрыты, ну и хрен с ними. Дома есть вино, а больше ему ничего сейчас не нужно.

Открыв ключом входную дверь, Аркадий не дожидаясь отставшего подмастерья, поднялся к себе, открыл бочонок с вином и нажрался, как скотина, уснув прямо на полу, завернувшись в шкуру, положив под голову вместо подушки ковш для вина. Аркадий был счастлив — завтра он будет дома.

Давно уже наступил полдень, а мастер все не просыпался. Томас делал за хозяина всю работу, и очень надеялся, что со временем ему удастся занять место хозяина. Последние события в жизни хозяина, вселяли в парня надежду, и потому он старался, как мог, зная, что в цехе его знания и умения смогут оценить по достоинству. Вечно пьяный хозяин, щедро разбрасывался серебром. Томасу перепало достаточно монет, чтобы угостить мастеров и внести вступительный взнос, а вынужденная отлучка хозяина освободит ему место в цехе.

— Воды. Пить, — отличный слух позволил Томасу услышать стоны хозяина наверху, парень спешно бросился на лестницу, ведущую на второй этаж в хозяйскую спальню, с кувшином воды в руках.

— Ты??? — мастер Робин, узрев Томаса, не просто разозлился, он, можно сказать, взъярился, запустив поданным кувшином в голову подмастерья.

— О, нет! — мучительно застонал Аркадий, осознав, что он все еще находится в теле Робина.

Аркадий Петровича мучило похмелье, но это не мешало ему понять в какую дьявольскую передрягу он попал. Пробелами с памятью Аркадий не страдал, и отлично помнил все "свои" преступления. Если, за невинную шалость с весом выпекаемого хлеба, пострадают только его уши, да придется выплатить большой штраф вместо изгнания и конфискации, то за убийство его неминуемо ждет петля. Аркадия передернуло, когда он представил себя мертвым, на ветру раскачивающимся на веревке виселицы. Ужасное зрелище!

Оставалась надежда, что его вернут домой, может быть, он не совсем верно рассчитал время и ошибся в дате предполагаемого возвращения, или же там, у яйцеголовых произошли накладки. Отключили электричество, например, или еще чего-нибудь.

Дни шли своим чередом. Аркадий полностью уладил дела с правосудием, выплатив большой штраф, но дело об убийстве выплатой штрафом не решить и взятки тут не помогут. Остается одно — служба в войсках принца, а там видно будет.

Мастер Робин развил кипучую деятельность, и все оставшиеся дни посвятил работе. Правда, вечерами, он до беспамятства накачивался вином, предпочитая его пиву, но рано утром он уже был на ногах, абсолютно трезвый.

С каждым прожитым днем, надежда на возвращение таяла, и Аркадий заставлял себя смириться с мыслью, что отныне ему предстоит остаться жить в прошлом. Суровая действительность средневекового города отличалась от привычного уклада жизни, и бизнес сильно отличался, от того привычного ему ведения дел. Первое правило, которое тут усвоил Аркадий Петрович, гласило — покупателя нельзя обманывать. Второе правило не нравилось Аркаше больше всего — нельзя поднимать цену на выпечку. В этом был свой плюс, но были и минусы. Прежде всего, слишком дорогая рабочая сила. К счастью, король был на их стороне, своими указами установив максимальный потолок зарплат для наемников. Но на местах указы короля соблюдались плохо. Сокращение населения привело к вздорожанию оплаты работникам.

Оставить пекарню на подмастерье Аркадий Петрович не решился. Поставщик зерна Роджер Палмер, очень уважаемый человек в городе, уже успевший выкупить долг одного из пекарей города за сорок пять марок, изъявил желание взять в аренду пекарню Робина, вместе с домом. Сговорившись в цене, ударили по рукам, заключив договор в присутствии городских властей, скрепив его своими подписями.

Наконец, настал тот день, которого так страшился Аркадий — день отплытия. Пятидесяти весельный балингер с женским именем "Анна" завтра отплывал в Плимут, где собиралось войско принца. Робину надлежало прибыть на корабль, имея при себе оружие и запас провизии на несколько дней.

Отказаться от службы означало дезертировать и наказание такому поступку одно — веревка на шею. Робин-Аркадий тяжело вздохнул и стал собираться в дорогу. Прежде всего, он взял с собой пару брэ — нижнего белья, помимо тех, что были на нем. На голое тело он надел льняную рубашку. Вместо привычных штанов он надел шоссы, к которым уже успел привыкнуть и кожаные башмаки. Темно синие шоссы крепились завязками к дублету. Аркадий все еще не мог привыкнуть к отсутствию привычного ремня. Ремень имелся, но функциональность этого предмета гардероба в корне отличалась от привычной. Завершали наряд зеленая шерстяная куртка и матерчатый капюшон на голову, крепившийся к куртке все теми же матерчатыми завязками, заменявшими пуговицы.

Гамбенезон он тщательно упаковал в заплечный мешок, вспомнив армейские навыки. Связки длинных стрел и короткие арбалетные болты, тщательно уложил в ручную тачку, сверху на нее взгромоздил оба арбалета, тщательно упакованные в отрезы непромокаемой ткани.

Аркадий присел на посошок, глядя на опустевшую комнату — все имущество он продал, оставил только мебель, без которой нельзя было сдать дом в аренду. Вырученное серебро закопал во дворе, до лучших времен, оставив себе малую толику на еду и питье.

Тяжело вздохнув, он поднялся, осознав, что Аркадия Петровича больше не существует, а есть Робин Джодерел, бывший пекарь, а ныне обыкновенный наемник, ловец удачи.