– Нет.

– Это плохо. Они вышли из женщины, значит, каждого мужчину какая-то там женщина родила и выкормила грудью. Каждый тоже вылез не из уха. Поэтому такие вещи их так к нам притягивают.

Вероника молчала. Мыслями она была очень далеко в лесу, рядом с Марыном. То, что с ней происходило, было не таким простым, как это представляла себе Лешнякова. Она любила Марына любовью большой, чистой и настоящей, он не требовал от нее, чтобы она расставляла перед ним свои ноги, чтобы она давала ему сосать свою грудь, он говорил, что не хочет никакой женщины. Но добавил, что это у него пройдет – и что она тогда сделает? Сумеет ли заставить его, чтобы он взял ее силой, так, как столько мужчин в лесу, как ее бывший муж? Она уже один раз удрала из его постели. Если он снова к ней прикоснется, она, наверное снова сбежит из их общей спальни.

Она возвращалась домой, когда Юзеф Марын на семенной плантации заканчивал разговор с лесничим Стембореком.

– Как видите, пан Марын, почти все саженцы пережили зиму, – хвастался Стемборек. – Вы должны знать, пан Марын, что есть научная правда о лесе, а есть и другая. Лес должен полюбить человека. А любовь – это тайна. Для примера расскажу вам одну историю, которую вы никому не передавайте. У меня есть жена, красивая и чистенькая, как лунный свет. А я могу спать с ней самое большее раз в неделю. Я вдруг встретил женщину, совершенно другую, что тут долго говорить, просто отвратительную, с жирным телом и огромным задом. И представьте себе, я с ней смог одиннадцать раз подряд. Здесь, на плантации. Я даже не знал, что во мне такая могучая сила. Вы не думаете, что моя сила действует на эти маленькие саженцы? Может, только благодаря этой силе они продержались зиму? Я рад, что вы сюда вернулись, пан Марын. и я не вижу повода, чтобы нам с вами не подружиться. Я уже получил хороший дом Кулеши. Я уже не смотрю жадным взглядом на дом Хорста.

Марын кивал головой и делал вид, что слушает. Он узнал, на какой вырубке работают Будрыс и Карась, и болтовня лесничего его не волновала. Но он, однако, делал вид, что слушает признания, понимающе улыбался, потом попрощался со Стембореком и поехал в названное ему место.

Огромный трактор Будрыса стягивал с вырубки столетние сосны и укладывал их вдоль лесной дороги. Посреди вырубки Карась жег большой костер и бросал в него ветки и верхушки сосен. Человек должен был сначала привести лес в порядок, чтобы посадить новые деревья.

Марын соскочил с лошади, отпустил ее и подошел к костру. Его увидел Будрыс, остановил трактор и двинулся к Марыну, который уже успел усесться возле костра на двух толстых жердях. Только когда приблизился Будрыс, и Карась осмелился присесть возле костра.

– Вы больше не работаете охотинспектором, – сказал Будрыс.

– Да. Поэтому я сюда приехал, – объяснил Марын.

Он без единого слова вынул из полевой сумки большой конверт, открыл его и так же молча начал бросать в костер фотографии, заявления, весь материал, который он когда-то собрал на браконьеров.

– Так мы уже не должны быть вашими друзьями? – уточнил Карась.

– Нет.

– Это точно?

– Точно, пан Карась. Я при вас сжег весь компромат.

– Зачем? – подозрительно спросил Будрыс.

– Потому что я перестал быть охотинспектором, и меня не касается, что творится в лесу.

– И пистолета у вас больше нет, – радостно заметил Карась.

– Нет.

– Так мы сейчас можем вас проучить за то, что вы нас били и пугали, – съехидничал Карась.