Она притворилась обиженной. Не ответила ни слова, он же, открывая дверь и пропуская ее в комнату, с удовлетворением констатировал, что не потерял профессиональных навыков: польские газеты, которые читал, перед выходом он старательно сложил и спрятал в ящик стола. Нигде не было ни одной мелочи, которая ей или кому-нибудь другому могла бы хоть что-то сообщить о человеке, живущем в этом номере.

– Мне хочется выпить, – заявила она, остановившись посреди комнаты.

– Я не пью, – зевнул он.

– Но я пью.

– Вода в кране. А стакан в ванной.

– Я беру вперед. Давай бабки, – сказала она грубо.

Марын перестал улыбаться. Тогда она направилась к дверям.

– Подожди, – сказал он и полез за портмоне. Вытащил из него пачку марок и бросил на письменный столик.

Она вернулась, пересчитала деньги и хотела спрятать их в косметичку, но неожиданно запястье той руки, в которой она держала деньги, оказалось в железных пальцах Марына.

– Сначала покажи, что ты умеешь.

– Ты маловато даешь, – заявила она.

– Он вынул из кармана сигареты, подвинул пачку к ней.

– Если тебе мало, можешь идти…

Она приняла сигарету, подождала, пока он даст прикурить. Потом уселась на стульчике возле письменного стола, косметичку положила возле пачки денег. Из косметички вынула заграничный презерватив.

– Откуда ты знаешь, что я предпочитаю с резинкой? – спросил он.

– Такие, как ты, всегда хотят с резинкой. Боятся заразиться. – В первый раз она улыбнулась. – Ты не мог бы говорить по-английски? По-английски я говорю немного лучше.

– Я не знаю английского.

В самом деле, по-немецки она говорила слабо. Преимущественно существительными. Его немецкий тоже не был безупречным, но она этого и так не могла заметить.

– Подожди минуту. – Она похлопала Марына по плечу, погасила недокуренную сигарету и пошла в ванную. Марын подождал, пока раздастся шум воды и плеск, залез в косметичку и по профессиональной привычке проверил ее содержимое. Там был блокнотик. В другой стране он бы его забрал. Иво Бундер утверждал, что нет лучшего чтения, чем блокнотики дорогих проституток. Но эта не была дорогой, и ее блокнотик тоже не мог ни для чего пригодиться.

Когда она пришла, он голый лежал на одеяле, курил сигарету и смотрел в потолок.