346

Tacit. Ann., I, 53: traditam Tiberio, pervicax adulter (Sempronius Gracchus) contumacia et odiis in maritum accendebat, litteraeque, quas Iulia patri Augusto cum insectatione Tiberii scripsit, a Graccho compositae credebantur. Приведенные нами имена друзей Юлии, составлявших ядро противной Тиберию партии, извлечены по большей части из Веллея Патеркула (II, С, 4), который упоминает Юлия Антония, Квинтия Криспина, Алпия Клавдия, Семпрония Гракха и Сципиона между соучастниками Юлии, обвиненными вместе с ней; в счастливые дни они должны были быть среди ее аиболее интимных друзей. Эпизод, рассказанный Светонием (Tib., 12), о котором мы скажем далее, доказывает, что Марк Лоллий был в числе врагов Тиберия.

347

Светоний (Aug., 64), по-видимому, говорит, что инициатива этого исключительного закона в пользу Гая, как инициатива подобных законов в пользу Марцелла, Тиберия и Друза, принадлежала Августу. Но Дион (LV, 9) представляет нам события совсем иначе и гораздо более убедительно. Он говорит нам, что Август сначала энергично противился предложению и что его много убеждали (έπειδη τε και ώς ένεκειντο ot). По его сопротивлению можно думать, что предложение исходило не от него; это, впрочем, вероятно, ибо не видно, почему Август пожелал бы предоставить Гаю эту привилегию, которую, в отличие от привилегий, данных Марцеллу, Друзу и Тиберию, ничем нельзя было бы оправдать. Кроме того, это так плохо согласуется со всей политикой Августа, что по одному этому, даже без указания Диона, мы не могли бы поверить неясным утверждениям Светония. С другой стороны, мы имеем два основательных повода думать, что предложение избрать Гая консулом было интригой, направленной против Тиберия: 1) нельзя сомневаться, что назначение Гая было одной из причин, по которым Тиберий покинул Рим и удалился на Родос (см.: Dio, LV, 9; Sueton. Tib., 10), следовательно, он был этим очень оскорблен; 2) по словам Диона (LV, 9), когда Август перестал противиться исключительному закону в пользу Гая, он поспешил дать удовлетворение Тиберию, назначив его своим товарищем на место, некогда занимавшееся Агриппой. То обстоятельство, что Август предложил Тиберию удовлетворение, показывает, что последний чувствовал себя оскорбленным назначением Гая. Эти два соображения приводят меня к допущенной мною гипотезе, которая, по моему мнению, хорошо освещает этот темный эпизод Римской империи, а также катастрофу с Юлией.

348

Dio, LV, 9.

349

Ibid.

350

Sue ton. Aug., 10: neque aut matri suppliciter precanti, aut vitrico, desert se etlam in Senatu conquerenti, veniam dedit.

351

Ibid.: Quin et pertinacius retinentibus, cibo per quadriduum abstinuit.

352

Ibid.

353

У нас нет текста, определенным образом говорящего, что таково было суждение народа по поводу отъезда Тиберия; но его доказательством служат последующие события. Иначе, действительно, нельзя объяснить, как партия Гая Цезаря осмелилась удостоить этого ребенка всех почестей, о которых мы будем говорить, и почему Тиберию в течение долгого времени было очень трудно вернуться и вновь принять участие в управлении. Негодования Августа недостаточно для объяснения этого долгого отсутствия; если бы общественное мнение было благоприятно Тиберию, Август должен был бы уступить скорее и легче, особенно ввиду необходимости призвать назад Тиберия вследствие возрастающих опасностей в европейских провинциях.

354

Неопределенные объяснения историков заставляют нас думать, что общество никогда точно не знало причин отъезда Тиберия. Мы видим у Веллея Патеркула (II, XCIX, 3: dissimulata causa consilii sui), что сам Тиберий не привел никакого основания для своего поступка. Веллей и Светоний, с другой стороны, говорят нам, что позднее он объяснял свой отъезд нежеланием быть соперником Гая и Луция Цезарей. Velleius Pater., II, XCIV, 2:…cuius causae mox detectae sunt…; Sueton. Tib., 10:…quam causam et ipse, sed postea dedit. Август, вероятно, поэтому никогда не объяснял народу настоящее положение дел. Что касается объяснения, данного Тиберием позже, то оно, очевидно, ложно. Как мог он бояться оскорбить Гая и Луция, если сам их отец умолял его остаться.

355