Мария с лёгким недоумением кивнула на полку буфета, где лежал её «айфон». Алексей взял его и следом вытащил из кармана своего пиджака, вывешенного на плечиках стула, собственный миниатюрный мобильный телефончик.

— Сейчас отнесу их куда-нибудь подальше… в беседку на улицу, так надо. И давай, всё равно, говорить тише.

Когда спустя несколько минут Алексей вернулся из беседки, где спрятал мобильные телефоны в закрытой крышкой алюминиевой кастрюле, то был поражён, с каким неподдельным интересом Мария перелистывает тетрадные листы. Чтобы не помешать ей, он сделал несколько шагов в сторону, но Мария заметила его приход и определённо смущаясь, оторвала взгляд от текста.

Алексей кивком головы послал знак, чтобы она продолжала, однако Мария, бегло пробежав глазами ещё несколько страниц, отодвинула тетрадь на середину стола и произнесла шёпотом:

— Я начинаю всё понимать и поэтому не хочу читать то, что предназначено тебе. Я всегда чувствовала, что в нашей встрече был заключён какой-то высший смысл. Лёшенька, я помогу тебе вернуть эти сокровища нашему народу, и это станет главной для меня задачей. А всё остальное — приложится, даже не желаю об этом думать сейчас!

Они вполголоса проговорили до самого рассвета, обсуждая предстоящие планы: поездку в Швейцарию, поддержание секретности и недопущение преждевременной огласки, способной привлечь к царскому фонду внимание жадных до чужих богатств жуликов и коррупционеров. Решили, что в детали предстоящей операции они посвятят лишь двух человек — Бориса и Петровича. Однако те оба должны будут оставаться на родине — не владевший в должной мере иностранными языками Петрович за границей рисковал оказаться обременительной обузой, а для отслеживания ситуации дома возможности и связи Бориса подходили как нельзя лучше.

Вечером на дачу приехал Борис. Без каких-либо объяснений его мобильный телефон был изъят, завернут в алюминиевую фольгу и отнесён в дальний конец дома, после чего уже в беседке, под шум ночного дождя и шелест листвы, Алексей и Мария начали посвящать его в свой тайный план.

На следующее же утро авиарейсом из Волгограда прилетел Петрович. Его втроём встретили в Домодедово, и по дороге на Патриаршьи и далее в банк, где предстояло продавать червонцы, в просторном семиместном ЗИМе Алексей изложил боевому другу суть предстоящей операции. Петрович выслушал молча, уточнений запрашивать не стал и на вопрос Алексея о своей готовности «принять участие» ответил серьёзно, спокойно и без малейшего проявления эмоций, что «выполнит любой приказ лейтенанта госбезопасности как старшего по званию». Однако от предложенного участия в поездке за границу отказался наотрез, сказав, что «дома ещё слишком много забот».

Алексей настоял, чтобы большую часть денег, вырученных от продажи червонцев, Петрович забрал с собой в Волгоград, и лишь небольшую долю согласился потрать на предстоящую поездку в Швейцарию. Правда, размер командировочных пришлось несколько увеличить, поскольку Борис потребовал, чтобы Алексей и Мария обязательно летели в салоне первого класса и останавливались бы в лучших гостиничных номерах. «Банкиры вас обязательно «пробьют» по своим каналам, и если обнаружат, что вы прилетели как простые туристы и обедаете в «Макдональдсе», то вместо царского фонда есть риск схлопотать статью за мошенничество», — так пояснил он необходимость дополнительно изъять из «червонцевых» десять тысяч евро и пообещал, что ещё столько же раздобудет и внесёт сам.

Борис немного опасался и временами нервничал, что у Алексея с его девственно чистым заграничным паспортом могут возникнуть проблемы при получении швейцарской визы. Однако всё обошлось — с помощью вездесущего Штурмана на имя Марии поступило официальное приглашение выступить на летнем фестивале в одном из горных кантонов. В приглашении содержалось упоминание о «спутнике», в роли которого, разумеется, выступил Алексей. Швейцарское посольство сработало на редкость чётко и оперативно, визы были получены без лишних вопросов, и в первых числах июня Алексей и Мария отбыли в путешествие.

Прибыв «на аэродром», как ещё по-старому продолжал выражаться Алексей, он в очередной раз воспользовался случаем поблагодарить Марию за помощь в освоении реальностей новой жизни, с которыми, как ему казалось, он уже достаточно свыкся. Регистрация на рейс, сдача багажа, получение посадочных талонов, личный досмотр, прохождение границы и, наконец, словно награда за эти труды — коктейль и лёгкая закуска в салоне первого класса — все эти этапы и процедуры приходилось преодолевать впервые, так что без незаметных Машиных подсказок он наверняка бы что-нибудь напутал и тем самым обратил на себя внимание, что в их планы совершенно не входило.

Новый белоснежный аэробус за три с половиной часа доставил путешественников в Цюрих, откуда им предстояло первым делом прибыть на фестиваль в Вале — «отработать визы», как настоятельно рекомендовал поступить Борис. Специальный микроавтобус для особо важных пассажиров с комфортом доставил Марию и Алексея на вокзал Хауптбанхоф. Представитель авиакомпании сопроводил их к женевскому экспрессу, где передал пожилому проводнику, поджидавшему возле вагона с заранее оформленными билетами на Сьон.

Двухсоткилометровая поездка на поезде подарила море незабываемых впечатлений. Изумрудные холмистые предгорья быстро сменились отрогами Бернских Альп, и затем, после коротких и немного тревожных минут, проведённых в темноте Лёчбергского туннеля, долина Роны приветствовала их ослепительным солнцем и лугами, источающими густой хмелящий аромат альпийских трав. Отчего-то казалось, что над южными склонами Альп солнце никогда не заходит.

Они расположились в люксовых апартаментах лучшей — снова noblessе oblige! — гостиницы Сьона и сообщили о своём приезде в дирекцию фестиваля. Оттуда сразу же прислали автомобиль, который быстро доставил их в очаровательную горную деревушку, где Марии предстояло выступать и где сценой служила просторная зелёная лужайка в окружении потемневших от солнца и времени бревенчатых домов. В полноте восторженных чувств Алексей и Мария даже не заметили, что успели учинить спор насчёт того, как правильнее называть жителей Вале — валлийцами, что было бы созвучно с жителями британского Уэльса, или же валлизерами от немецкого Wallise. Совместным решением было решено опустить одну букву «л» и говорить о валийцах.

Однодневный музыкальный фестиваль получился приветливым, красочным и весёлым, однако заметно провинциальным. В основном на сцену выходили местные вокалисты-любители, хотя присутствовали и несколько гостей из Италии и Франции. Репертуар, в котором преобладали неаполитанские песни и несложные арии из старинных опер Генделя и Кальдера, не отличался виртуозностью. Это дало повод Марии шёпотом съязвить, что фестиваль напоминает экзамен в московской музыкальной школе. Алексей подумал, что Марию по причине заметного превосходства могут даже отстранить от выступления, однако вспомнив слова Штурмана о том, что у неё формально нет оснований считаться состоявшейся певицей и по бумагам она продолжает оставаться «молодой дебютанткой», решил, что всё должно обойтись.

Мария заявилась с исполнением моцартовской Царицы Ночи — вещи своенравной, капризной, требующей известной степени раскрепощения и вседозволенности. Однако волшебный альпийский воздух, насыщенный предвкушением близящихся перемен, великолепно проделал за неё эту работу.

Разумеется, выступление Марии, даже несмотря на небольшой сбой дыхания в верхнем регистре, сорвало овацию и как вскоре стало ясно при оглашении итогов, принесло ей первое место. Награда, которую она совершенно не ждала, заставила на ходу придумывать короткую речь, давать интервью местному телеканалу и вместе с мэром городка наносить благотворительный визит в какой-то скаутский лагерь. Вечером для участников фестиваля был устроен приём с фейерверком, на котором Марии пришлось петь многочисленные шлягеры дуэтами и хором со всевозможными местными знаменитостями и даже с несколькими влиятельными банкирами из Берна.

Сложнее всего было отказываться от в изобилии посыпавшихся предложений дружбы и содействия во время их объявленного предстоящего путешествия по альпийской республике. Пришлось лукавить и говорить всем, что у них пока нет конкретных планов на предстоящие дни. Поэтому, скорее всего, они отправятся в Женеву, где определятся с планами и если образуется возможность, то смогут затем где-либо пересечься с почитателями её таланта. На самом же деле Женева в планы пока не входила, поскольку в отцовской тетради было чётко указано, что розыски депозитария следует начинать в Лозанне.

Наутро следующего дня Алексей объявил администратору отеля о своём check-out[52], попросил забронировать аналогичный номер в Лозанне и вызвать такси.

Переехав в Лозанну и устроившись в великолепном Beau-Rivage Hall с видом на Женевское озеро, Алексей переоделся в строгий тёмно-серый костюм, а Мария сменила яркое летнее платье на аккуратный итальянский пиджак с бархатной юбкой. Удостоверившись, что их внешний вид вполне соответствует местному деловому дресс-коду и даже в чём-то превосходит его, они сразу же отправились в региональное представительство Banque Nationale le Suisse[53], о котором упоминалось в тетради.