— Пойду в музыкальную школу учить девочек пению.

Алексей хотел присвистнуть от неожиданности, но поперхнулся.

— Скажи — ты это придумала только что?

— Нет. Давно.

— Тогда я ничего не понимаю. Ты — восходящая звезда, у тебя огромный, всеми признаваемый талант. Сейчас мы столкнулись с временными трудностями, но я уверен, мы их преодолеем. Отчего же ты должна опускать руки? Музыкальные школы не закроются, а вот сцена — одна без тебя обеднеет!

— Браво, браво! Вот видишь, Лёш — обещал, что сделаешься такими же, как и мы, — и всё равно выдаешь в себе «сталинского сокола»! Знаешь, в чём разница между нами? Ты уверен, что все эти проблемы с мой учёбой, со сценой, с антрепризой — случайные и временные, и их можно преодолеть, если применить напор и натиск — так, кажется, у вас говорили? А вот для меня всё это — не превратность, а система жизни. В этой системе отшлифованы и подогнаны все кирпичи, закручены все винтики, распределены все до последней роли. Каждый человек находится на отведённом для него месте, свободные перемещения давно не приветствуются. Все проходы тоже перекрыты — но не наглухо, иначе стало бы совсем не интересно. Двигаться возможно, но для этого нужно на каждом шагу отпирать очередной замок, а это чего-то стоит. Стоит либо денег, либо благорасположения «меценатов». И ничего другого взамен нет и не будет! Я всё это уже прошла и поняла сполна!

— Но почему же? Кто мешает нам попробовать? Преграды и негодяи, устраивающие их, существовали всегда. Но ведь есть же ещё и удача! Я лично верю в удачу, без этой веры я не смог бы, наверное, прожить и дня. Давай исходить из того, что у нас есть полтора миллиона и ещё плюсом тысяч двести-триста, если удастся загнать старые фунты…

— Давай исходить из того, что эти деньги пойдут Петровичу на насосную станцию. Я их не приму!

— Но постой же… Можно, наверное, попробовать и без денег или пообещать заплатить осенью — давай я сам поговорю со Штурманом.

— Не надо с ним обо мне говорить. Если ты это сделаешь — я испорчу и разорву со Штурманом все отношения!

— Но это невозможно! Александр рассудительный человек, его…

— Нет, разорву. И он никогда больше не подаст мне руки и не ответит на мой звонок.

— И как же ты это сделаешь?

Мария на миг замолчала, и Алексея неприятно поразило, как сверкнули внезапным недобрым огнём её глаза.

— Я придумаю против него какую-нибудь оглушающую чушь. Знаешь — я объявлю во всеуслышание, во всех газетах и на телевидении, что он меня домогался на фестивале в Юрмале.

— Это в самом деле правда?

— Нет, конечно. Но я сделаю так, что абсолютно все в это поверят.

— Маш, но ведь ты этого не сделаешь, зачем бросаться словами?

— Почему не сделаю?

— Потому, что это бесчестно.