Он попытался разглядеть выражение ее глаз, но она все так же рассматривала улицу.

— Зачем вам это знать?

Она продолжала смотреть вниз в ожидании ответа.

— Она может кончиться только по двум классическим канонам. Первый — Укрощение Строптивой. Второй — Самсон и Далила.

Она ничего не ответила. Он устремил взгляд через комнату на ее склоненный профиль, уже казавшийся в темноте неясным силуэтом, и неуверенно добавил:

— Есть, конечно, и третий вариант: Юдифь и Олоферн…

Хотя он произнес это, запинаясь, сама мысль на мгновение показалась ей совершенно очевидной. Она резко обернулась и звонко произнесла:

— По-моему, вы сошли с ума. Мне пора. С улицы снова раздался женский голос:

— Марсель! Марсель…

— Кто это? — не выдержала Хайди.

— Кто?

— Та женщина, которая зовет Марселя?

— Зовет? Я глух к уличным шумам.

— Там кто-то забыл велосипед.

— Простите?

Он взглянул на нее в изумлении. В комнате стало совсем темно. У нее возникло необычайно четкое ощущение deja vu.

— Может быть, вы включите свет? — напомнила она ему.

— О, конечно. Извините меня. — Он включил свет и сказал, моргая, пока она шла к распахнутой для нее двери:

— Между прочим, Бориса увезли в больницу.

После той встречи она почти не вспоминала ожесточившегося поляка. Теперь же его костлявая фигура встала перед ней, как живая.