ЧАСТЬ 1. Секретарская

Тимофей продолжал уныло чахнуть, будто не обращая внимания на регулярные вливания энергии, которыми я его пичкала по семь раз на дню. Глядя на пожелтевший и как-то грустно сморщившийся кактус, не могла отделаться от навязчивой мысли, что хитрое растение просто притворяется больным, на самом деле скучая по своей обожаемой хозяйке. Но брать на себя вину за скоропостижную кончину всеобщего любимца не хотелось — Марго, даром что метр с кепкой в прыжке, за родимого Тимошу могла загрызть похлеще иного оборотня. Так что я в очередной раз щедро пожертвовала кактусу немного силы, опять-таки не заметив ни малейших изменений в его внешности. Вот точно придуривается — нормальное растение уже буйно цвело бы всеми цветами радуги! Пускай я и не фея, как мама с сестрами, но тоже кой-чего умею.

В очередной раз с печалью покосившись на поникшие тимошины иголки, вернулась к заполнению отчета по прошедшей командировке. Кто бы мне пару месяцев назад сказал, что я пойду по стопам младшей сестры, получил бы каким-нибудь особо забористым заклинанием по кумполу за больную фантазию. Но вот она я — сижу в удобном офисном кресле, по клавишам стучу довольно уверенно, даже начинаю что-то понимать в составляемых документах. Прогресс, как говорится, на лицо. Или регресс, учитывая, что раньше я работала головой, была сама себе начальником и идейным вдохновителем, а сейчас выполняла простейшие обязанности. Впору взять пример с Тимоши и уныло чахнуть на рабочем месте, поддаваясь всеобщей осенней депрессии, наступившей аккурат первого сентября. Хотя, моя апатия началась раньше — с момента смены любимой работы на серые офисные будни.

Честно говоря, увольняться из лаборатории совершенно не хотелось. Но находиться там и дальше не хотелось куда как сильнее. Поэтому предложение о работе, пускай и во всех отношениях странной, пришлось как нельзя кстати.

Правда, создавалось неприятное впечатление, что я живу жизнью сестры — то же здание международной корпорации, только другой этаж, те же обязанности девочки на побегушках, даже кактус — и тот остался в наследство от вышедшей в декрет сестренки! Благо, хоть начальник другой. Свой собственный, личный, как говорится, самодур, в отличие от скрытного Кирриана начавший действовать сразу и напролом. И не то, чтобы выраженный и обличенный в комплименты, цветы и конфеты интерес Константина мне был неприятен… скорее, наоборот, я же вполне обычная девушка, романтических ухаживаний не сторонящаяся, пускай и случаются они у меня дай бог один раз в пару лет. Хотя, в этот год что-то поперло, даже новый ухажер наметился. Вот только второй раз наступать на одни и те же грабли не было ни малейшего желания.

Да и некогда мне — кроме прописанной в трудовом договоре должности у меня была еще одна, так сказать по совместительству и ближе к основному профилю. Но в трудовой книжке записей о ней, разумеется, не появится, как и сверхурочных часов в табеле, и даже молока за вредность не полагается. Впрочем, я не могла с точностью определить, какая из должностных функций угнетает меня больше — секретарская доля или игра в шпионов в отдельно взятом микрорайоне.

С тоской покосилась на кабинет, за дверью которого томился, точно принцесса в башне, мой непосредственный руководитель. Да не один, а с братом. Брр, маслянистый взгляд старшего из братьев Игнатьевых на коже как будто осязаемый, даже помыться сразу захотелось, хотя тот глянул на меня вскользь, всего на долю секунды задержав внимание.

Всё-таки одного поля ягоды эти братцы. И в кого, интересно, пошли — отец-то у них ну просто ангел небесный. Филантроп, меценат, заядлый семьянин. Рубиновую свадьбу в этом году с супругой отметили, чем не повод брать пример с родителя? Но нет, оба известные ловеласы и бабники, связываться с которыми ни одной порядочной девушке в голову не придет. Правда, и непорядочных достаточно — на братьев по крайней мере хватает, и хватит такими темпами до самой старости.

По-хорошему, первую нашу встречу со старшим Игнатьевым следовало навсегда вырвать из памяти и растоптать воспоминания каблуками. Но совсем не девичья память ни в какую не желала расставаться с событиями недельной давности.

Едва зайдя в приемную, заочно знакомый мне по семейным фотографиям Максим вульгарно присвистнул, облапав профессиональным взглядом от макушки до пят — не знаю как, но он будто сквозь стол и высившийся между нами монитор видел, так как взгляд прочувствовала на всем теле и даже поежилась от голодного выражения глаз. С трудом, но удержав себя в руках, я предельно вежливо предложила гостю присесть и выпить чашечку кофе в ожидании — Константин, мой шеф, немного задерживался. Наскоро приготовив посетителю американо, уселась обратно за рабочее место, уткнулась в экран монитора и затарабанила по клавиатуре, стараясь отвлечься от того, как осязаемый взгляд ползает по мне, словно любопытная гусеница. Я чувствовала неприятное гусеничное присутствие за воротом блузки, на виске и, странное дело, на оголенной пятке. Столь пристальное внимание именно к пятке меня почему-то особенно оскорбило — нет бы красотой моей восхищаться, статью девичьей, а он к ступне взглядом прикипел, фут-фетишист несчастный. Краем глаза заметила, как Макс вольготно раскинулся на диване, закинув ногу на ногу, и, прихлебывая обжигающе горячий кофе, откровенно рассматривал меня.

Такое отношение к секретарше, к моему личному сожалению, в принципе было логично — прежде мой начальник бестолково смешивал работу и личную жизнь, притаскивая на должность своих одноразовых подружек. Удивительно, что умудрялся как-то работать и что-то зарабатывать, с таким-то подходом. Сотрудники других отделов даже мое имя сперва не хотели запоминать — думали, что я одна из них и назавтра уже не выйду на работу, скоропалительно расставшись с шефом.

— Перестаньте пялиться, — раздраженно попросила я, не зная уже, чего мне хочется сильнее — почесаться от зудящих ощущений на коже, принять душ, чтобы с концами смыть липкий взгляд, или всласть съездить кулаком по наглой физиономии. Все три желания были настолько сильны, что активно противоборствовали за право быть исполненными, а я сидела и страдала выбором.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не могу оторваться, — донесся до меня кристально честный ответ. Под испепеляющим взглядом он ничуть не смущался и добавил с ослепительно улыбкой, наверняка вдребезги разбивающей женские сердца, — вы словно магнитом притягиваете внимание. Сколько вы уже на этой должности? В прошлый раз я вас что-то здесь не видел.

За всё время работы на Константина его старшего брата я также в офисе не видела, хотя он и числился на какой-то должности то ли менеджера, то ли управленца, но даже не стала пытаться призвать мужчину к ответственности — такие индивидуумы неисправимы. Ответила предельно спокойно:

— Два месяца, — и очень удивилась, когда Максим резко закашлялся, чуть не подавившись кофе. С любопытством смотрела, как горе-сотрудник "МагЛогистикс" пытался откашляться, но и пальцем не пошевелила, чтобы помочь. Умереть от удушья я бы ему, разумеется, не дала, но страдания посетителя приносили мне какое-то извращенное удовольствие. Как и выражение глаз — одновременно и ошеломленное, и испуганное, и чем-то опечаленное. Весьма эмоциональный мужчина, с этим не поспоришь. И красивый — притягивает внимание, как бы заранее я ни накрутила себя против всей этой семейки.

— Нравится тут работать? — наконец, откашлялся Макс.

— Терпимо, — легко пожала плечиком, не отрывая глаз от монитора. И добавила, немного набивая себе цену, — Хотя, конечно, и не мой уровень, но Владлен Александрович очень упрашивал помочь Константину.

От последней фразы Максим Владленович окончательно выпал в осадок — кашлять было нечем, поэтому он просто сидел, беззвучно открывая рот, как рыба, выброшенная на берег. Эк его упоминание отца задело! Почувствовала небывалую гордость оттого, что смогла выбить мужчину из колеи, но закрепить свой успех не успела — пожаловал шеф, с порога набросившись на подвисшего брата с объятиями. Костя был так рад встрече, что, не дав Максу и рта раскрыть, стремительно увел к себе в кабинет, крепко сжимая плечи старшего родственника, чтобы ошеломленная жертва ненароком не вырвалась.

А я, разумеется, мигом соскочила с кресла, присела у двери и решила погреть уши на братском разговоре. Исключительно ради дела, так как Владлен Александрович просил разузнать, ради чего его старший сын в кои-то веки посетил столицу.