Мир вокруг поплыл. Я попытался ухватиться за ближайшего стоящего ко мне человека, но он словно растаял под пальцами и я упал…

… На пол в кабинете, больно стукнувшись головой. Парапсихолог, забившись в угол, судорожно листал страницы огромной книги, что была перевернута вверх ногами. Прохладная ладонь опустилась мне на лоб и я облегченно вздохнул.

— Ты в порядке? — спросила Анна, неизвестно откуда взявшаяся здесь.

Пожалуйста

Франция, Нёшательский феод, деревня Домреми

30 мая 1436 года

В доме воняло смертью. Нет, не тем ее запахом, что появлялся вместе с горькой утратой, когда тело покойного едва покинула жизнь. Это был устойчивый, давно обосновавшийся здесь флер стоящей на пороге старухи с косой. Для обычного обитателя дома он был не ощутим. Все, что чувствовали Вигмар и Сибилла — смесь ароматов шалфея и лаванды. Она тоже стала тошнотворной. А вот глаза Анны с каждым днем слезились все сильнее от резкого и тяжелого запаха совсем не цветочного происхождения.

Возможно из-за этого, да еще и из-за разговора с настоятелем, Анна отвлеклась и замерла на пороге, пока радостная Сибилла пробежала в дом. Конечно, в обычные дни она не допускала такой ошибки. Всегда вставала до первых петухов, ложилась последней, чтобы никто в доме не мог узнать тяжесть ноши, лежащей на ее плечах.

— Мамочка? — недоуменный голос Сибиллы прошелся по сознанию Анны ледяным дождем, — А ты почему встала?

Позабыв о верхней одежде, Анна бегом бросилась туда, откуда доносился голос сестры. Сердце ее билось так сильно, что казалось его стук слышно было в самом Руане.

— Сибилл, в комнату! — крикнула она, дергая сестру за плечи и вставая между ней и матерью, что осталась за ее спиной.

— Мама встала! — радостно подпрыгнула Сибилла, а Анна оттолкнула ее, не позволяя себе обернуться, — Ты чего?

Воздух сперло в легких Анны, а перед глазами замелькали пятна. Невидимый обруч сковал ее шею, стремительно затягиваясь. Силы быстро покидали молодую ведьму, утекая сквозь маленькую точку между ее лопаток, на которую сейчас был направлен взгляд Идонеи.

— Она очень больна, Сибилл, — резко махнув рукой, Анна рассыпала сбор трав перед собой, наводя морок и тут же упала на колени, хватаясь за шею, но радуясь, что Сибилл уже этого не видит, — иди!

Сибилла застыла на минуту, часто моргая. Словно что-то изменилось в выражении лица сестры, но тут же исчезло. Анна стояла, как и всегда, обеспокоенная и серьезная, но с блеском улыбки в глазах. Видимо Сибилле просто показалось. Да и мама в тени комнаты выглядела сначала как-то странно, но скорее всего с ней просто сыграл злую шутку солнечный день, стоявший на улице.

“Анна тоже рада, просто боится меня обнадеживать”, - мудро заключила Сибилла и, послав еще одну улыбку маме, вприпрыжку отправилась в комнату.

— Ave Maria, — прохрипела Анна, ощущая ставшую привычной горечь на языке.

Но большего не потребовалось. Идонея зашипела, отпрыгивая назад. Вцепившись пальцами в стену, она оттолкнулась от пола и, перевернувшись через голову, тут же уперлась пятками в потолок. Согнув колени, она так и висела вниз головой, забившись в угол.

Анна откашлялась и поднялась на ноги. Головокружение не отступало, поэтому она шла медленно, пока цветные пятна не успокоились перед глазами. Щедро зачерпнув мелиссы из хитрого кармана-вкладыша, что девушка соорудила для каждого своего наряда, она раскрыла ладонь и дунула прямо в перекошенное лицо Идонеи.

Идонея нахмурилась, глубоко вдыхая заговоренную травяную пыль. Недоумение в безумном черном взгляде тут же сменилось растерянностью, а следом искра разума заблестела вместе с первобытным ужасом. Несколько раз моргнув, Идонея потеряла сознание и повалилась бы на пол, не подхвати ее под подмышки пошатнувшаяся Анна.