– Сволочь, а мне сказал, что без меня ничего не делал!

Марк пожал плечами, мол, сказал и сказал. Чего ж теперь!?

А чего теперь? Один след не поможет, значит, нужно искать другой.

Сосредоточившись, я отфильтровала запах Игоря от остальных – земли, водки, застоявшейся воды, в которой стояли засохшие цветы, краски, запаха псины, паленых прошлогодних листьев, сигаретных окурков, запаха грязной одежды, принадлежавшей работникам кладбища, и всеми чувствами ухватилась за него, и, вернув могиле надлежащий вид, пошла за ним.

Ну, и петлял же он! Половину кладбища обошел, прежде чем выйти на центральную аллею, по которой можно было дойти до выхода.

До него он, кстати, так и не дошел, свернув налево к административному зданию.

– Может, он искал телефон? – Марк осматривал наглухо закрытые двери администрации.

– А смысл? – не согласилась я, проверяя окна на наличие повреждений. – Во-первых, он мог переместиться, а во-вторых, он же типа меня не помнит.

– Я же не сказал, что он собирался позвонить тебе, – возразил Марк. – К тому же, дом-то он вспомнил. Или ты думаешь, что он типа случайно там оказался.

– Тоже верно, – согласилась я, сворачивая за угол здания, где притаилась крошечная халабудка ночного сторожа, расположенная аккурат рядом с туалетом.

Вонь из него почти перебивала запах Игоря, но в какую бы сторону я не отходила, его запах оставался на месте. Что же он здесь делал?

– Смотри. – Марк указал на внушительную горку ссыпанного песка.

– Это стекло? – Я провела рукой по гладкой поверхности.

Огонь Игорь любил, и чтобы в такое превратить песок, он должен был очень хотеть кого-то поджарить.

– Здесь есть еще следы.

Марк оказался прав: за горкой песка была выжженная трава, боковая сторона хлипкого туалета была в трещинах, как будто кто-то с большой силой в нее ударил или кинул чем-то, или же кем-то. Судя по всему, потасовка здесь была та еще.

– Что думаешь? – спросил Марк.

Я провела рукой по трещинам на стене, ощутив тоже покалывание, что и на крышке гроба.

Душераздирающе заскрипела дверь сторожевой халабуды и из нее выглянуло дуло ружья.

– Грязные ублюдки! – прохрипел старик сторож. – Все не наиграетесь? А ну пошли вон отсюда, вшивые лоботрясы!