Однако меня стали терзать смутные сомнения. Я знал, что у огров твердая кожа, позволяющая им держать удары, поэтому опасался, как бы одна важная вещь не потеряла своих феноменальных достоинств. Улучив момент, я подошел к Каре со спины и быстро сжал ее выдающуюся грудь.

Со стороны огров-привратников у здания общины раздались одобрительные возгласы.

— Т-ты что творишь на улице, извращенец!!! — отпрыгнула она. — Неужели ночью не натрогался?!

— Допустим, ранее грудь была совсем другой: меньше и не такой упругой. Во-вторых, я просто должен был убедиться, что они не стали бесполезными каменными дыньками.

— Ава-ва, ну и как ощущения? — усмехнулась Танша.

— Не такие мягкие и податливые как раньше, но все равно классные! Такие приятные на ощупь… Если раньше они напоминали желе, то теперь словно горячий пирог.

— Ого! Теперь и мне захотелось потрогать… — она хищно взглянула на светлую.

— Только посмей!

— В общем, я одобряю смену класса! — резюмировал я, показав большой палец вверх.

— А я — нет! — парировала Кара. — Я превратилась в монстра и не хочу оставаться такой навсегда!

— Ты о чем вообще твердишь, зараза?! — сердито воскликнула Танша. — У тебя не появилось новых частей тела от монстра, как у меня-у! — Танша дернула своими ушками, а ее серый хвост недобро метался из стороны в сторону. — И цветы на голове не растут! Тебя вообще и не отличишь от человека… Разве что по мяркам светлых эльфиек ты теперь чересчур-р фигуристая. Но только не говори, что это минус!

— Мне… мне не нравится мой внешний вид…

— Да ты совсем зажралась, ушастая! Если ты собираешься сбрасывать класс, то и мы с Шантри сбросим!

Кара насупилась и тяжело вздохнула:

— Делать меня крайней — это подло…

— Ты просто привереднячаешь, — уперла руки в бока Танша. — В любом случае денег на сброс у нас пока нет, поэтому походишь и в таком виде. Со временем привыкнешь и полюбишь свой новый облик.

— Вряд ли…

— Не волнуйся, моей любви к твоему облику хватит на нас двоих! — заметил я лестно.

— Это не любовь, а всего лишь похотливое влечение…

— Одно и то же, — отмахнулся я. — Твою внешность все мы одобрили, так что ты в меньшинстве, дорогая. Теперь скажи, почему ты ходишь босиком?