Я смотрела за перепалкой настоятельницы монастыря и лидера нашей небольшой группы, испытывая смешанные чувства. Я очень боялась оказаться в ужасном притоне, полном греха и порока, но в то же время мне хотелось помочь бедным детям, попавшим в ловушку откуда нет выхода. Я и сама ведь испытала на себе нечто подобное, о чем стараюсь теперь не вспоминать. Но в данном случае, когда на тебя надевают ошейник, это ведь многократно хуже. Не знаю. Не представляю, что испытывает человек, подвергающийся унижениями, будучи под действием магии подчинения. Мне хоть и самой довелось два раза носить на себе рабский ошейник, но в обоих случаях никто надо мной не издевался.

Ирэта приводила доводы в пользу моего участия в миссии. Эдуард, иногда сообща с Карой, яро отрицали любое мое использование в качестве наживки.

Одна я стояла молчаливым истуканом, не в силах принять ни одну из сторон. И так всегда. Сначала за меня решали родители. Затем их заменили Эд с Карой. Хоть они старше меня всего на несколько лет, но такое ощущение, что оба имеют крепкий стержень, и знают, как правильно поступать в той или иной ситуации. Умеют принимать решение, в отличие от меня.

Но… я ведь не могу вечно прятаться за чужими спинами. Когда дело касается меня, моего благополучия или будущего, только один человек может принимать решение, как следует поступить: я сама. Но как же велик соблазн просто остаться серой тенью, полагаясь на решения других, более мудрых и опытных людей. Ничего не надо делать, просто плыть по течению и выполнять то, что тебе говорят.

Но… все же…

— Я хочу помочь… — произнесла я так тихо, что никто не обратил на мои слова внимание.

Присутствующие продолжали активно спорить.

— Я хочу помочь! — повторила я громче.

Теперь меня услышали. Все трое находящихся в помещении повернулись в мою сторону, скрестив на мне свои тяжелые взгляды. Разве что Ирэта все также глядела на нас через прикрытые веки.

— Ты понимаешь, о чем говоришь? — обратился ко мне Эд. — Тебя пошлют в бордель в качестве рабыни, где ты должна будешь играть роль наживки для какого-то ублюдочного борова.

— П-понимаю.

— Я не могу тебя туда отпустить, — покачал он головой.

Я чувствовала, что стою на краю обрыва, за которым находится далеко не самый приветливый мир. И все-таки я решилась сделать последний шаг:

— Спасибо тебе за заботу, Эд. Я очень это ценю, — твердо произнесла я, глядя в его серьезные карие глаза. — Но в данной ситуации считается только мой голос. И я уже приняла решение.

Вдруг я почувствовала, что со мной происходит нечто странное. Вернее, с моей одеждой. Ощущение мягкой ткани на плечах внезапно исчезло. Я посмотрела вниз и с ужасом узрела, что моя одежда буквально испарилась, а кожаный нагрудник несколько ужался в размерах, открыв мои плечи и немного живот. Поножи же среднего класса брони превратились в короткую юбку с разрезом сбоку.

— Ч-что происходит?!

— Поздравляю, Шантри Бекс, с переходом во взрослую жизнь, — с понимающей улыбкой произнесла настоятельница.

— Н-но я совсем не ощущаю себя взрослой! — испуганно заметила я, пытаясь прикрыть появившиеся вырезы рукой.

— А так никогда и не бывает, чтобы кто-то в одночасье стал совсем взрослым, — пояснила зверолюдка. — Это постепенный процесс. Человек меняется и растет над собой всю свою жизнь. Но как видишь в Подземелье есть порог, который отделяет тебя от звания взрослой. И ты только что его переступила. Разве твои родители не говорили тебе об этой особенности?

— Нет. Мама не упоминала…