— Разрешите ему, товарищ генерал, остаться. Он родился тут, не хочет умирать, не увидев Днепра.

— Вылечится, выздоровеет и увидит Днепр, — настаивал Ватутин...

В один из дней стремительного наступления Хрущев принес на утверждение решение Военного совета.

— Душа плачет, Николай Федорович, когда вступили на опаленную землю Украины, — сказал он озабоченно. — Что же творят фашисты? А пора думать и о гражданских делах... Ну сейчас не об этом. Прочитайте решение по фронтовым проблемам.

В решении Военный совет давал указания о развертывании сети новых госпиталей в Сумской области, дабы максимально приблизить их к войскам. Говорилось об оборудовании военных автодорог медицинскими пунктами, банями, помещениями для ночлега, напоминалось начальникам дорог, чтобы они не забыли сделать на контрольно-пропускных пунктах, где скапливаются раненые, приставные лесенки для их подъема на машины.

— Все хорошо, Никита Сергеевич, — удовлетворенно кивнул Ватутин. — Помимо этого я предлагаю издать еще специальный приказ, указывающий командирам на недостатки в обеспечении солдат вещевым имуществом и продовольствием. Несмотря на отрыв от тылов, надо потребовать усиления заготовок продовольствия и улучшения питания бойцов...

Приказы Ватутина выполнялись безукоризненно. Все хозяйственники фронта — от начальника тыла до старшины роты — знали, что их в любой момент может проверить сам командующий фронтом, и уж тогда пощады не жди.

А войска рвались к Днепру. Впереди всех наступали 40-я армия Москаленко и 3-я гвардейская танковая армия Рыбалко. 20 сентября Ватутин прибыл в 40-ю армию.

— Кирилл Семенович, — сказал он после доклада командарма, — судя по виденным мной щитам и указателям, наглядная агитация у тебя на высоте. Обязательно покажу Хрущеву твои плакаты. — Ватутин достал из кармана листок и зачитал: — «Герои Волги и Дона, вас ждет Днепр! Преследуйте врага, не давайте ему передышки!» Или вот: «До Днепра — один переход. Вперед, советские воины!» Ну, а как на самом деле? Совпадают темпы наступления с плакатами?

— Так точно, товарищ командующий, — ответил Москаленко. — Может быть, не совсем быстро наступаем, но достаточно уверенно. От тылов оторвались, да и подустали солдаты. Вперед идем ведь с боями.

— Согласен с тобой, но надо спешить. Передышка обязательно будет. Надо только выйти на Днепр. Вчера Военный совет ввел в бой подвижную группу фронта. 3-я гвардейская танковая и 1-й гвардейский кавкорпус увеличили темпы наступления, но и ты не отставай. Пока твоя армия ближе всех к Днепру, обогнать тебя может только Рыбалко. Ну как?

— Будем стараться, товарищ командующий.

— Старайтесь. Но главное — не опередить танкистов и быть готовыми к серьезным осложнениям на реке. Судя по разведданным, вряд ли удастся захватить переправы целыми. Так что рассчитывать надо только на себя, не упустить момента и форсировать Днепр с ходу. Иначе много людей погубим в борьбе за плацдармы. А за танкистами не гонитесь!

Ватутин не ошибся в прогнозах. С введением в бой в направлении Переяславль-Хмельницкий подвижной группы темп наступления правого крыла и центра Воронежского фронта резко возрос. Войска выходили к Днепру в полосе шириной до 70 километров. Впереди главных сил 3-й гвардейской танковой армии на расстоянии 40 километров двигался передовой отряд танков и мотострелков, проходя в сутки по 75 километров. Вечером 22 сентября 51-я танковая бригада вышла к Днепру в районе Ржищева и Вел. Букрина.

Переправы, как и ожидалось, оказались разрушенными, и передовому мотострелковому батальону пришлось срочно ремонтировать полузатопленный паром. Предстояло форсировать реку и захватить населенный пункт Зарубенцы. Уже стемнело, когда командир батальона направил четырех добровольцев на вражеский берег. В темноту ушли бойцы В.Н. Иванов, Н.Е. Петухов, И.Д. Семенов и В.А. Сысолятин. Скоро вся страна узнала об их подвиге. Гвардейцы получили задачу переправиться через Днепр, скрытно выйти на окраину села Григоровка и по сигналу ракеты вступить в бой. Главное — навести среди гитлеровцев панику, отвлечь их внимание и дать возможность переправиться через Днепр основным силам батальона. В помощь разведчикам командир партизанского отряда Примак предоставил лодку и партизана.

Еще совсем молодые ребята шли практически на верную смерть. Василию Сысолятину и Николаю Петухову было по 18, Ивану Семенову — 19, самому старшему, Василию Иванову — 20 лет. На 70—100 метров круто возвышался над зеркалом реки противоположный берег и казался совсем неприступным. Пригнувшись, ребята сбежали к воде. В лодке молоденький партизан обматывал тряпками уключины.

— Это зачем? — спросил старший группы Петухов.

— Чтобы не скрипели, — ответил парень и улыбнулся.

Лодка бесшумно достигла небольшого островка на середине реки. Там гвардейцы пересели в другую лодку. На этой половине дистанции немцы все-таки заметили ребят или, точнее, какое-то движение. Побросав с десяток мин и построчив из пулемета, они замолчали. Храбрецы налегли на весла, достигли мелководья, и Петухов скомандовал: «За мной!» Скрытые отвесным берегом, становясь друг другу на плечи, полезли автоматчики наверх. Бесшумно сняли часовых. До села несколько сот метров преодолели бегом. На окраине Петухов пустил красную ракету и бросил гранату в стоявший у крайней хаты грузовик. Рядом застучали автоматы друзей.

Могли ли знать отважные воины, что в селе разместился целый саперный батальон? Но, если бы и знали, все равно вступили бы в бой.