Николай Федорович присутствовал на том совещании и в Киев вернулся с большими надеждами и планами. Еще во время совещания много было обдумано и обговорено с Тимошенко, но, как выражался последний, «поднимать округ» пришлось с новым командующим — героем Халхин-Гола Георгием Константиновичем Жуковым. В том беспокойном сороковом году им недолго пришлось поработать вместе, но и за эти дни они сумели не только по достоинству оценить друг друга, но и подружиться. Позже совместная работа в Генштабе, частые встречи на фронтах войны разовьют и усилят взаимную приязнь и дружбу. В общем-то суровый по натуре Жуков через много лет после войны скажет, что не только ценил, уважал, но и любил Ватутина. Николай Федорович же после первых докладов новому командующему сразу почувствовал, что из этого невысокого, плотно сбитого, с волевым лицом генерала скоро вырастет выдающийся военачальник. Когда несколько лет спустя Сталин спросил Ватутина, кого из командующих фронтами он считает настоящим полководцем, он не задумываясь ответил:
— Жукова, товарищ Сталин. Это не только блестящий военный мыслитель, практик, но и огромный природный талант. Такие военачальники рождаются раз в сто лет...
Летом 1940 года генерал-лейтенант Ватутин возглавил Оперативное управление Генерального штаба, а через несколько месяцев стал заместителем начальника Генштаба. Было ли это неожиданностью для Николая Федоровича? Скорее, нет. Он в свое время гораздо сильнее удивился назначению в Киевский округ, а работа в Генштабе привлекала его давно. Будучи в должности начальника штаба дивизии, он получил такую запись в аттестации: «может самостоятельно работать в оперативном отношении». А в 1932 году Высшая аттестационная комиссия при Реввоенсовете СССР прямо записала в протокол: «Считать целесообразным использовать Ватутина Н.Ф. в Генеральном штабе РККА». Помнил о способностях Ватутина начальник Генштаба Шапошников, знал его в деле новый нарком обороны Тимошенко, и появление Ватутина в Генштабе не было такой уж неожиданностью.
В это время Генеральный штаб заканчивал работу над планом по отражению возможной агрессии. Думается, не случайно из Киевского военного округа были отозваны одновременно начальник штаба Ватутин и его заместитель генерал-лейтенант Маландин. Самое деятельное участие в этой работе принимал заместитель начальника оперативного управления генерал-майор Василевский. Однокашники по Академии Генерального штаба встретились вместе, выполняя ответственное задание.
Переезд в Москву для семьи Ватутиных не составил большого труда. Вещей они так и не накопили. Быстро разместившись в служебной квартире, Татьяна Романовна принялась устраивать детей в школу, а Николай Федорович полностью погрузился в служебные дела. В первое время он несколько суток не ночевал дома, да и потом возвращался не раньше полуночи. Работать под руководством самого Шапошникова для Ватутина и его товарищей было не только настоящей генштабовской школой, но и удовольствием. Позже в своих мемуарах Василевский скажет об этом так: «Б.М. Шапошников обладал всеми необходимыми качествами для работы в генеральном штабе: отличным знанием военного дела, большой эрудицией, огромным трудолюбием и высоким чувством ответственности. Опыт крупной оперативно-штабной работы в годы Первой мировой и Гражданской войн, высокое доверие со стороны Центрального Комитета партии и Советского правительства позволили Б.М. Шапошникову превратить Генеральный штаб в подлинный центр руководства военным планированием, боевой и оперативной подготовкой Красной Армии. Его личный пример влиял на подчиненных. Выдержанность, вежливость, скромность, такт в общении с людьми, дисциплинированность и предельная исполнительность — все это воспитывало у лиц, работавших под его началом, чувство собственного достоинства, ответственность и точность, высокую культуру поведения. Подчеркну, что Б.М. Шапошников являлся олицетворением долга. В безупречном, инициативном и своевременном выполнении заданий партии и правительства по укреплению обороноспособности страны он видел свою первейшую обязанность и сам смысл существования Генерального штаба».
Работа над оперативным планом занимала все мысли Ватутина и его товарищей. Главным и наиболее вероятным противником план определял Германию. В союзе с ней могли выступить Италия, Финляндия, Румыния и Венгрия. Военный конфликт на западе считался наиболее вероятным, опасным. В этой связи предусматривалась концентрация основных сил на этом направлении. Не исключалась возможность агрессии Японии на Дальнем Востоке, где также сосредоточивались силы, достаточные для сохранения устойчивого положения. Возможность войны на два фронта тоже не исключалась. Предпочтительным направлением главного удара считалось северо-западное и западное. Поэтому наши главные силы предполагалось развернуть от побережья Балтийского моря до Полесья. На южном направлении развертывались группировки несколько меньшего состава. О сроках начала возможной агрессии не говорилось.
Основные идеи плана принадлежали Шапошникову, но заканчивавшие над ним работу Ватутин, Василевский, Маландин, другие генералы и офицеры внесли много дельных предложений и разработок. Такой план мог быть результатом только коллективного труда.
В августе план был практически готов, но тут последовало неожиданное для всех перемещение Шапошникова с поста начальника Генерального штаба на должность заместителя наркома обороны по строительству оборонительных сооружений и укрепрайонов. Впрочем, особой неожиданности в этом не было. Мало того, частые перемещения руководящего состава армии и флота стали чем-то обычным. Место Шапошникова занял Мерецков. Все эти капризы Сталина не шли на пользу, не позволяли вновь назначенным товарищам вникнуть в суть дела, по-настоящему начать работу, да и не всегда в результате этих перемещений подбирались действительно достойные таких постов люди. Именно тогда выдвинулся на должность командующего войсками Белорусского Особого военного округа генерал-полковник танковых войск Д.Г. Павлов, несколько позже на Киевский округ был назначен генерал-полковник М.П. Кирпонос. Конечно, это были честные, храбрые командиры, но к тому времени уровень их военной подготовки, опыт, масштабы мышления не превышали уровня командира дивизии. Не последнюю роль стали играть такие военачальники, как Г.И. Кулик, Л.З. Мехлис, Е.А. Щаденко, Ф.И. Голиков. Сталин доверял им, надеялся, что они смогут в полной мере заменить репрессированных полководцев, и просчитался. Дорого стоили стране эти так называемые просчеты.
В сентябре 1940 года проект плана отражения агрессии и стратегического развертывания войск Красной Армии докладывался лично Сталину. Присутствовали члены Политбюро ЦК ВКП(б). Представляли план нарком обороны Тимошенко, начальник Генерального штаба Мерецков и его заместитель Ватутин. Жаль, что в этом не участвовал главный создатель плана, Шапошников, но, думается, и его присутствие не смогло бы изменить принятого после доклада решения. Сталин не согласился с определением направления возможного главного удара. По его мнению, агрессор основные усилия сосредоточит на юго-западном направлении, чтобы в первую очередь захватить крупные промышленные районы, богатые сырьевые и сельскохозяйственные регионы. В соответствии с этим Генштабу было предложено внести изменения в проект плана.
Николай Федорович впервые близко видел и слышал Сталина. В душе Ватутин был не согласен с его предложением, но возразить не решился. Так же безропотно приняли предложение вождя и Тимошенко с Мерецковым. Вот один из примеров потери самостоятельности под воздействием авторитета «отца народов». Конечно, с позиций сегодняшнего дня это кажется невероятным, но это сейчас все легко и понятно. Вместо осуждения тех людей надо попытаться поставить себя на их место, в те конкретные исторические условия, в ту атмосферу. Тогда любое принципиальное несогласие с той или иной концепцией, точкой зрения могло быть расценено как «непонимание», «противопоставление», «политическая незрелость» со всеми вытекающими последствиями. А у всех еще были свежи в памяти политические процессы, на которых было подсудно все...
Не следует забывать, что в то время все военачальники безгранично верили Сталину, и не просто верили, но искренне любили его, находились под обаянием его личности. Об этом откровенно писали Жуков, Конев, Василевский, Мерецков. И Ватутин не был исключением.
После представления плана Генштаб немедленно приступил к его уточнению, и Николай Федорович принимал в этом самое активное участие. Но не только этим вопросом занимался заместитель начальника Генерального штаба. В пограничных округах в соответствии с приказом наркома обороны «О боевой и политической подготовке войск на летний период 1940 года» резко увеличивалось число командно-штабных игр, маневров, учений с боевой стрельбой, и весь руководящий состав Наркомата обороны и Генштаба обязательно в той или иной мере принимал участие в этих мероприятиях. Но Николай Федорович не только принимал участие в них, но и по долгу службы разрабатывал или утверждал их планы. Осенью для проверки войск в Киевский военный округ выехал нарком обороны, в Западном Особом военном округе готовилась военная игра. Ватутин утверждал уже четвертый ее вариант, но сроки проведения каждый раз переносились.
— Что же это такое? — не выдержал он на очередном докладе у начальника Генштаба. — Люди в постоянном напряжении, срывается план боевой подготовки.
— А ты будто не понимаешь, — устало прервал его Мерецков, — правительство боится осложнения отношений с Германией, играем-то на границе. Нам же как воздух нужно оттянуть конфликт, как воздух!
— Но нельзя же вообще отказываться от учений. Новые формирования сырые, да и в старых командиры не больше двух лет в должностях. Когда же и как будем учить людей?
— Ты мне таких вопросов не задавай! Задай их себе. А об игре завтра с наркомом будем докладывать самому! Игра на моей совести. Ты же не забывай о доработке плана, все силы на него...
Но поработать над планом Ватутину не пришлось. На следующий день Мерецков вызвал его, едва вернулся из Кремля.
— Товарищ Сталин дал санкцию на проведение игры, — сказал он, как только Ватутин вошел в кабинет. — И проводить ее будешь ты! Да-да, не удивляйся. Так и сказал. Если-де учением будут руководить Тимошенко или Мерецков, то немцы примут меры для выяснения его характера. Да и не к чему им знать, чем занимаются сейчас Тимошенко и Мерецков. Пусть едет Ватутин как бы с инспекторской проверкой. Так что собирайся...
В тот же день Николай Федорович выехал в Минск. Командующий войсками округа Д.Г. Павлов подготовил игру самым тщательным образом, и она прошла организованно, с хорошим результатом. Ватутин остался доволен. Павлов понравился Николаю Федоровичу своей целеустремленностью, работоспособностью. Чувствовался, правда, некоторый недостаток опыта, военных знаний, эрудиции, но со временем из него должен был вырасти достойный военачальник. Особенно запомнилась Ватутину та страстность, с которой Павлов говорил о танковых войсках, перспективах их развития и роли в будущей войне.
В наши дни Павлова несправедливо упрекают в том, что, основываясь на своем опыте боев в Испании, он якобы отрицал самостоятельную роль танков, видел их применение лишь в сопровождении пехоты. На самом деле Павлов говорил только о том, что самостоятельные задачи не могут решать имеющиеся на вооружении легкие танки типа БТ, Т-26. А вот перспективные танки Т-34, КВ не только можно, но и должно использовать в составе танковых, механизированных корпусов, даже танковых армий.