Выйдя из храма, я глянул на часы: было без десяти семь. Ехать в сыскное агентство к Скуратову как бы поздно. Поскольку завтра воскресенье и их контора закрыта, то новости, которые Федор Тимофеевич обещал по эйхосу, придется ждать до понедельника. Признаться, сейчас мне не хотелось погружаться ни в какие дела, связанные с бритишами, «волками» и всяким прочим, досаждавшим последние дни. Даже думать над разгадкой секретов древних виман не хотелось вообще при том, что эти секреты должны стать для меня в скором времени основой моих главных усилий. В этот вечер душа требовала покоя и уединения. Я вызвал эрмимобиль и поехал домой, даже не удосужившись глянуть сообщения в эйхосе — они наверняка были.

Двери мне открыл охранник из «Цитатели» — тот, который самый разговорчивый и всегда о чем-то болтает с дворецким.

— Ваше сиятельство… — он глянул на лестницу, заслышав шаги и потом, кивнув на дверь в гостиную, сказал: — Позвольте вас на минуту.

Я позволил — последовал за ним. И уже гостиной он сказал:

— Не хотел, чтоб ваша матушка слышала, а то она слишком беспокойная как все женщины. Вопрос такой: с часа два назад подъезжал эрмимобиль марки «Сапсан-Иж», останавливался вон там, — он подвел меня к окну и указал на противоположную сторону улицы, на площадку за домом Ивлевых. — Нам не понравились люди в нем. Вышли, о чем-то говорили, но при этом все время поглядывали на ваш особняк. Особо на второй этаж. Как раз ту часть, где ваши окна. Подходить и выяснять что-то мы к ним не стали, чтобы не обнаруживать, что ваш дом под охраной. Мой вам совет, в темное время суток к окнам не подходите. Всякое может случиться: сейчас просто приглядываются, а там может и стрелок какой появиться или вовсе маг с опасными навыками.

— Спасибо. Маме об этом не говорите. Продолжайте наблюдение, без особых причин не вмешивайтесь и обо всех подозрительных случаях сразу сообщайте мне, — сказал я и вышел из гостиной.

— Александр Петрович, — обратился ко мне дворецкий, завидев в коридоре, — Елена Викторовна просила вас зайти, сразу как прибудете.

— Она в столовой? — я глянул на часы, время ужина уже истекала.

— Никак нет — у себя, — он поднял взгляд к потолку. — Недавно отужинала.

Я поднялся на второй этаж, зашел в покои графини. Она сидела на диване рядом с журнальным столиком, на котором лежало несколько модных журналов и стоял бокал, наверное, с тверским пивом. Низ ее золотисто-коричневого платья съехал в сторону, обнажая красивые ноги.

Черт, я же не столько ее сын, сколько Астерий. И может быть от вида ее голых ног во мне снова шевельнулось возмущение, что Елена Викторовна встречается с неким молодым человеком, как она выразилась, не в пример другим галантным, Майклом. Хорошо хоть в этот вечер графиня осталась дома.

— Да, мам, ты просила зайти, — я сел на стул возле столика.

— Саш, я подумала, если Айлин будет жить у нас, то было бы правильным выделить ей отдельную комнату, — сказала она, неторопливо поправляя платье.

— Нет. Айлин не нужна комната, и увы, она не будет жить у нас, — я взял ее бокал и сделал несколько глотков, чтобы промочить горло.

— Сказать, чтобы тебе принесли пиво? — увидев, что я отрицательно качнул головой, она вернулась к явно беспокоившему ее вопросу по Айлин. — Почему ее не будет у нас? Что-то случилось? Вижу, ты расстроен.

— Мам, я не расстроенный. Я просто спокойный. А случилось вот что: Артемида нашла для моей подруги другое место. Очень далеко отсюда. Хорошее место. С одной стороны, я рад, что для Айлин все так повернулось, а с другой грустно: я не смогу ее видеть. Не смогу, наверное, очень долго, — пояснил я и отпил еще глоток из ее бокала. — Лучше скажи, что у тебя с этим Майклом. Не скрою, если бы ты перестала с ним встречаться, я бы обрадовался.

— Майкл очень занят из-за того пожара — я тебе уже говорила. Ему пришлось уехать на два дня. А я бы тоже обрадовалась. Обрадовалась, если бы ты перестал так воспринимать его. Да, он очень молод, но что в этом плохого? Он очень хороший человек. Гораздо внимательнее и интереснее Евстафьева. С ним я помолодела душой, лет на десять. Дай сюда мое пиво, — она забрала бокал из моих рук.

Я не стал спорить насчет Майкла: подождем, пока Скуратов соберет о нем информацию.

— Ладно, тогда я пойду, если больше нет ко мне вопросов, — я встал.