– Не уходи… не уходи, побудь со мною…

А слабый мужской голос ответил:

«Вот ведь, только подумать, – размышлял Вадим, – сколько я уже тут, в этом учебнике истории? Сколько? Два месяца? Или уже три! Чудовищное количество дней… Если задуматься, чудовищное количество…»

Он с трудом повернулся на правый здоровый бок. В избе все было по-прежнему – ничего не изменилось. Хотя нет. Повязка на его теле была заботливо поменяна и, кажется, с какой-то мазью. И ведь так аккуратно, что он даже не проснулся. Сколько он проспал, Вадим не знал, да и не старался даже прикинуть. Его больше беспокоило то, что он не увидел своего спасителя, не поблагодарил. А ведь было за что! Раненый левый бок после перевязки перестал его беспокоить, ощущалось только легкое покалывание, но оно было скорее приятным, чем раздражающим. И это не могло не радовать.

Вадим повернул голову и через плечо глянул на печку. Так и есть – тело на лавке не исчезло, а по-прежнему лежало накрытое звериной шкурой. «Да кто же это там лежит?» – спросил себя новгородский десятник. Он почти вывернул себе глаза, стараясь разглядеть лежащее на скамье у печки тело, и тут он приметил кувшин. Вадим осторожно, чтобы не вспугнуть боль, повернулся на спину – уф. Из этого положения смотреть было все же удобнее. Так и есть. У его изголовья на полу стояла низенькая табуреточка, а на ней кувшин с узким горлышком. Он сделал неторопливое, почти балетное движение рукой и дотянулся до кувшина. Сосуд был невелик, а узкое горлышко безупречно для питья лежа. Новгородский десятник плотно прижал горлышко к губам и стал наслаждаться. Сначала он глотнул немного и прополоскал рот – до чего же хорошо. Мед с терпкими травами, разведенный в воде, был хорош. Затем он мелкими глотками осушил емкость до дна и с облегчением поставил сосуд на место. Вадим почмокал языком и попробовал позвать:

– Есть кто в доме?

К его удивлению, голос не подвел. Жидкость освежила горло и взбодрила связки.

– Эй, – позвал он, – хозяин! Есть кто дома?!

Ему показалось, что получилось довольно громко. Даже тело на скамье у печки едва заметно пошевелилось, а затем оттуда донесся сдавленный хрип.

– Есть кто?!

На его зов низенькая дверь избы отворилась, и яркий солнечный свет залил половину помещения. Вместе с солнцем в избу ворвалась морозная свежесть. Ослепленный, Вадим машинально прикрыл глаза рукой. Но вскоре в дверном проеме показалась чья-то фигура, частично перекрыв свет. Дверь, скрипнув, закрылась. Послышались шаркающие шаги. Вадим отвел руку, но продолжал щуриться.

– Я вижу, ты проснулся, – мужской голос был бодрым и уверенным.

Когда десятник проморгался и его глаза вновь могли полноценно видеть, он узрел стоящего перед собой старца. Длинные, бело-серые волосы незнакомца были аккуратно убраны сзади в пучок и на затылке перехвачены тесемкой. Незнакомец присел на край постели.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Спасибо, вроде бы хорошо, – ответил Вадим, продолжая разглядывать старика.

– Наверное, ты хочешь спросить, кто я? И как ты оказался у меня в гостях?

– Конечно.

– А тебе совсем не интересно, кто лежит на лавке возле печки?

– Да, и это тоже.

– Он назвал себя Валуем. Я нашел вас вместе на ладье, которую прибила к берегу река.