– Теперь стой! – крикнул я. – Стой!
Водитель с Лонгиным оглянулись, я показал им, что надо затормозить, и вскоре двигатель смолк.
– Нога… – начал Ефим.
– Всем заткнуться, – перебил я. – Слушайте!
Мы замерли. Шипел гейзер, в озере булькало, потрескивал нагретый двигатель.
– Моторы шумят вроде, – неуверенно произнес старшина и сглотнул. – Тихо так… И еще вроде выстрелы.
– В пустыне звуки далеко слышны, – сказал Ген.
– Свет, – добавил водитель, выпрямившись на подножке. – Воевода, вон! Это фары. И не выстрелы, а движки хлопают!
Он показал в глубь Донной пустыни. Силуэты слоистых холмов озарил далекий свет фары.
А потом вдалеке застучал автомат.
– Эй, ты! – Я уселся на лавку, взялся за прутья, пошире расставил ноги. – Если хочешь, чтоб мы успели, жми так, будто за тобой гонятся все мутанты Крыма.
Глава 18
Полдня, день – не знаю, за сколько мы преодолели бы этот путь, если бы ехали в обычном сендере. Водителю везло: выжимая из трицикла максимальную скорость, он ни разу не зацепил скалу, не въехал в озеро, не свалился в трещину.
Гора Крым, почти неразличимая на фоне черного неба, осталась далеко позади. Когда по естественным каменным аркам мы миновали три идущие параллельно трещины и на пути вырос Красный зуб, водитель прокричал, оглянувшись:
– Горючее кончается!
– Вперед смотри! – гаркнул я на него.
Ночь близилась к концу. Ефиму было совсем плохо – нога распухла, старшина съежился в углу короба, закрыв глаза. Сидеть на лавке при такой скорости было невозможно, мы с Геном устроились на решетчатом дне, упершись подошвами в передний бортик, крепко держались за прутья.
Лонгин вытянул руку над плечом водителя, показал на скалу и прокричал:
– Это Красный зуб?
– Да! – крикнул я.