Куда-то под ключицу ткнулось раскаленное пятно. Я взвыл и, не буду скрывать, пустил слезы. Весь мир на долгие секунды сконцентрировался в той точке. Нос с легкостью поймал запах паленой, обугливающейся кожи. Этот кусочек металла не грел, совсем нет. Он выжигал глубокое клеймо, то, которое не сойдет и за всю жизнь.
В отчаянии я забился лбом о пол, пытаясь выбить из себя сознание. Или хоть на мгновение притупить боль. Не вышло, стало только хуже. Краем глаза я заметил, что в Системе что-то поменялось. Понял лишь спустя несколько секунд — крохотные отметки на миникарте из нейтрального серого превратились в дружественный зеленый.
Наконец-то! Оно ушло! Только, судя по ощущениям, часть кожи так и осталась на куске металла. Все равно больно. Меня отпустили, и даже рассеяли заклинание, но я не шевелился. Копил силы, чтобы довести дело до конца — пистолет так и остался в ладони.
— А ты боялся, — презрительно усмехнулся аристократ.
— Пошел в жопу, ур-род! — рыкнул я, дернув правой рукой.
Предохранитель снят, патрон в патроннике. Осталось немного — приложить дуло к виску и выстрелить. Первое готово, второе… второе… твари! Я бессильно завыл, пытаясь сдвинуть палец еще на десяток миллиметров. Не получается! Он просто не идет, словно бы не подчиняется! Тогда план Б!
С глубоким вдохом, будто вынырнув из-под воды, перевернулся на спину. В глазах потемнело от боли, но я поднял Кольт. Почти. Будто все мышцы разом свело судорогой. И в одной-то чертовски больно, но сейчас я чуть ли не встал на мостик от того, насколько все плохо. Еще и уперся в пол ровно тем же местом, куда всего полминуты назад тыкали раскаленным куском! Пистолет? Он вывалился из ослабшей руки и звонко стукнулся о камень.
Все стало ясно. В том уголке сознания, что не успело погаснуть от боли, промелькнула одна единственная мысль. До ужаса четкая, стройная и логичная. Рабское клеймо! Такое частенько попадалось в книгах. Обычно, как татуировка, но здесь все по серьезному. И теперь этот благородный урод может вытворять со мной все, что только пожелает!
— Мразь! — кое-как пробормотал я, все пытаясь отдышаться. — Обзавелся призванным рабом, кусок…
— О, Система уже сказала тебе, — довольно ответил парень, отбросив в сторону какую-то железку. Клеймо, наверняка оно. — Да, именно так. Эта дорогая и редкая штучка ждала кого-то достойного, и вот он ты! Можешь собой гордиться. А я могу не бояться, что ты выкинешь какую-нибудь глупость.
Ничего мне Система не сказала. Ни уведомлением, ни сообщением в пустой личке. Тишина. Но эта дрянь все равно работает.
— Не бойся, я не потребую от тебя чего-либо особенного, — продолжил аристократ, медленно возвращаясь к высокомерному спокойствию. — Для этого у меня есть другие. Да, Шери? Нужен исключительно твой дар на моей службе, только и всего. Потому пришли-ка мне свои характеристики, да поживее!
Девушка сжалась и потупила взор. Ну и хорошо. Я найду способ вырваться из такого рабства, обязательно найду! И тогда прикончу и тебя, дева, и тебя, ублюдок благородный! А пока… я буду послушен. Очень, мать вашу, послушен! Здесь едва ли слышали об итальянских забастовках и о том, как можно все испортить, четко следуя приказам.
Характеристики? А нету у меня подобной информации. Есть статистика боев. Но это не то, что он имел в виду. Другая Система, в конце концов.
— Я не знаю, как это сделать, — с чистой душой прохрипел я, чувствуя горячую боль под лопаткой. — Не можешь посмотреть сам у своего же раба?
Едва договорил, как меня тут же скрутило от боли. Урод! А он лениво смотрел на меня, как на жалкую букашку. К счастью, этот приступ продлился меньше. Все равно жутко неприятно. Этого-то я и боялся! Хуже было бы только попасть на пытки, но, боюсь, все может докатиться и до такого.
— Стоило изучить правила, которые столь милосердно показала тебе Система, — презрительно процедил аристократ. — Ты проходил некое «обучение». Так чему именно ты учился? Отвечай!
— Войсками командовать, — буркнул я, опасаясь наказания. — Могу делать только это.
— Не врешь. Это хорошо. Тогда вставай!
Пришлось подняться на дрожащие ноги. Заклинание магички прошло, но его последствия остались — промерзшие, почти непослушные конечности и бегущие по телу полосы холода и льда. Отдельно чувствовалось клеймо. Оно будто пульсировало жаром, не согревая, но обжигая. С таким-то набором, на мелочи вроде расцарапанных от осколков посуды рук внимания я не обращал.