Не стал я вдаваться в пояснения. Позже это сделаю, сейчас лишних ушей много.
— Буду рад видеть Вас у себя вечером, — как о чем-то совершенно обыкновенном, словно не в плену мы сейчас находились, было сказано мне Агафоном Агафоновичем.
Я уже даже почти перестал удивляться. После денщиков у пленных офицеров меня трудно было чем-то из колеи выбить.
— У одного из коллег супруга в гости приехала, вот и посидим, выпьем чаю. Он тут довольно хорош…
Мля… Тут ещё и к офицерам жены из России в гости ездят…
Вот к такому я был уже совсем не готов.
До предназначенного мне домика дошагал как пыльным мешком ударенный. Не велик он был, но — на одного меня…
Внутри такое же кресло, как у Агафона Агафоновича стояло. Сел я в него и ноги вытянул.
— Ваня, всё нормально будет. Осмотрись, что тут и как… — от всего увиденного, я уже сам с собой разговаривать начал. Плохо это, конечно, но — уж как есть…
Глава 33
Глава 33 Чистота — залог здоровья
Удобное какое кресло…
Стоп. Кресло.
Дома в «Клубе кинопутешествий» как-то сюжет про историю Японии показывали. Там что-то никаких кресел не было. Люди, если я ничего не путаю, на полу сидели… Откуда же оно тут у меня появилось? Специально для русского военнопленного его сплели? Надо у Агафона Агафоновича спросить…
Тут я чуть вслух не выматерился. О какой-то ерунде, о кресле думаю. Ну, стоит и стоит, есть-пить не просит. Что я к этому креслу привязался…
Тут голову ломать надо о том, как я дальше жить здесь буду, а я о кресле…
Так. Сегодня вечером меня в гости пригласили. Помыться бы с дороги не мешало. Вон я какой грязнущий. Как дед говорит — заослился. Ну, в смысле — как от осла от меня пахнет.
Ну, и если верить санитарному просвещению, чистота — залог здоровья.
Дорогой нас, понятное дело, в баню не водили. Так и до вшей дожиться можно. Или до чесотки какой. Сейчас перво-наперво надо сходить разведать, где тут моются. Тем более, сейчас у меня есть во что переодеться.
После местного медосмотра мне, как и всем, сверточек выдали. Я его развернул, а там — общевойсковая японская солдатская форма. Насмотрелся я на неё на конвоирах, а вот теперь и самому придётся в такой ходить. Моя-то одёжка, доброй сестрой милосердия выданная, сейчас в весьма плачевном состоянии. Правильно, сколько я её носил не снимая. Да и была она уже не новая. Впрочем, выбрасывать её тоже пока не буду. Постираю, зашью. Она больше грязная, чем рваная. Пригодится мне она ещё.