§ 2.1. Подтверждение дворянства

Александр Фон-дер-Беллен [4] родился 18 апреля 1802 г. и был, вероятно, единственным ребенком в семье Абрама. 1 февраля 1819 г. Александр поступил на военную службу в артиллерийскую гвардейскую бригаду. В 1820 г. при расформировании гвардейских учебных рот поступил в Артиллерийское училище прапорщиком в роту конной артиллерии.

В 1822 г. Александр получил чин подпоручика. Уволен со службы 19 марта 1822 г. В 1831 г. был избран судьей в псковский уездный суд. Затем он трудился в Псковской уголовной палате. В 1839 г. Александра Фон-дер-Беллена утвердили псковским уездным предводителем дворянства, а 19 декабря 1843 г. он уволился с должности по собственному желанию[78]. В 1843 г. Александр Беллен был награжден знаком отличия за 15 лет беспорочной службы[79]. Кроме того, он занимался общественной работой, в частности, состоял членом Псковского попечительного комитета о тюрьмах[80].

Именно на долю Александра выпало решение нелегкой бюрократической задачи, связанной с подтверждением законности получения дворянства. Согласно действующим на то время правилам, для получения дворянских привилегий семье Беллен, как и многим другим семьям, претендующим на получение дворянства, необходимо было доказать обоснованность отнесения к какой-либо из частей дворянской родословной книги.

В 1839 г., когда Александр Абрамович занялся внесением своих детей в родословную книгу, то выяснилось, что нидерландский подданный Абрам Фон-дер-Беллен юридически российским подданным не стал.

В ноябре 1839 г. Александр Фон-дер-Беллен обратился к императору с просьбой внести своих четверых детей в дворянскую родословную книгу. Временное присутствие герольдии, центральный орган в стране, который рассматривал подобные вопросы, после изучения представленных документов определило, что не хватает двух основополагающих бумаг: первой — свидетельства о законном рождении Александра, и второй — свидетельства о принесении присяги на верность России его отцом Абрамом Фон-дер-Белленом[81].

На местном уровне их дворянство никто не оспаривал: еще в 1819 г. Абрам Беллен был внесен в третью часть родословной книги Псковской губернии. При этом в официальных документах от марта 1820 г. и Абрам, и его сын Александр относились к дворянам[82].

Александр начал долгую переписку с Дворянским депутатским собранием, в которой указал на то, что после смерти отца в мае 1837 г. не представляется возможным определить, где может быть такая бумага о произнесенной присяге. «Покойный родитель мой не только присягал на верность службы четырем монархам, но и при восшествии на престол трех императоров надлежащая присяга им учинена», — писал Александр Фон-дер-Беллен. И если собрание сочтет нужным иметь такую присягу от Александра, то он готов ее произнести[83] (ил. 14).

Ил. 14. Фрагмент письма Александра Фон-дер-Беллена [4] в Дворянское депутатское собрание о готовности принести клятву на подданство России.

ГАПО. Ф. 110. Оп. 1. Д. 51. Л. 38 об.

По закону каждому приезжему или прибывающему в Россию иностранцу, кроме евреев, позволялось просить местные власти о принятии его в подданство России. Вступление совершалось через присягу в губернских правлениях. К присяге иностранца должен приводить служитель его вероисповедания, в процессе подписывалось два экземпляра присяжного листа с приложением печати. Один из экземпляров хранился в губернском правлении, а другой отправляли в Сенат. В итоге было решено, что клятву на верность России у Беллена все-таки необходимо истребовать. О том, что для Пскова это было не частое событие, свидетельствует тот факт, что на присяге присутствовали (и заверяли документ своими подписями) высшие чиновники губернии: губернатор Федор Бартоломей, вице-губернатор Ипполит Потулов, губернский прокурор и другие лица высокого звания. В присутствии евангелическо-лютеранского пастора Карла Розенталя 9 декабря 1843 г. Александр Фон-дер-Беллен был приведен к присяге[84] (ил. 15).

Клятвенное обещание Псковского уездного предводителя дворянства А. А. Фон-дер-Беллена на российское подданство[85]

9 декабря 1843 г.

Я, Александр Фон-дер-Беллен, бывший нидерландский подданный обещаюсь и клянусь Всемогущему Богу, что я Всепресветлейшему Державнейшему Великому Государю Императору Николаю Павловичу, Самодержцу Всероссийскому и проч[ая], и проч[ая], и проч[ая] и Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику Его Императорскому Высочеству Государю Цесаревичу и Великому Князю Александру Николаевичу хочу верным, добрым, послушным и вечно подданным с моей фамилией быть и никуда без Высочайшего Его Императорского Величества соизволения и указа за границу не отъезжать и в чужестранную службу не вступать, также с неприятелями Его Императорского Величества вредительной откровенности не иметь, ниже какую заповедную корреспонденцию внутрь и вне Российского государства содержать и никаким образом против должности верного подданного Его Императорского Величества не поступать и все к Высокому Его Императорского Величества Самодержавству силы и власти, принадлежащие права и преимущества узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разрешению, силе и возможности предостерегать и оборонять и в том во всем живота своего в потребном случае не щадить, и притом по крайней мере стараться споспешествовать все, что к Его Императорского Величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может. О ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися буду; когда же к службе и пользе Его Величества какое тайное дело, или какое оно ни было, которое приказано мне будет тайно содержать и то содержать в совершенной тайне и никому не объявлять, кому о том ведать не надлежит и не будет повелено объявлять. Сие должен и хочу я верно содержать, елико мне Всемогущий Господь Бог душевно и телесно да поможет. В заключении же сей моей клятвы, целую Слова и Крест Спасителя моего. Аминь.