Новый завет учит, что вместе с верою в светлое воскресение из мертвых Иисуса Христа, в человека вселяется ниспосланное свыше состояние благодати, дарующее внутреннее ощущение закона Божьего. Такой, отмеченный благодатью человек, соблюдает заповеди Господни не потому, что они начертаны на каменных скрижалях запретительным слогом, он делает это по велению своей религиозной совести, ибо заповеди Божии становятся заветами, запечатленными на скрижалях его бессмертной души.
Ведь что такое буквами начертанный закон для человека? Например, на Украине всегда существовал и остается в силе выписанный красивыми буквами закон, который не велит человеку воровать, однако, это отнюдь не сделалось помехой для наших шляхетных комсомольцев разграбить богатейшую страну. Всегда был и остается в силе закон, не рекомендующий убивать людей, особенно хорошо он известен служителям Фемиды, дяденькам в золотых погонах, которые взяли да и призабыли его, повстречавшись с журналистом Гией Гонгадзе. Новозаветный человек, пребывающий в благодати Божией, никогда не станет воровать или убивать, независимо ни от каких буквами прописанных законов, ему не позволит этого делать его собственная религиозная совесть. Преимущество благодати Нового завета над буквой закона завета Ветхого столь же велико и значительно, сколь огромно превосходство живой плоти над мертвым камнем. Если мы отвергаем наличие благодати Божией, то этим самым отвергаем славу Христовых страданий и славу светлого Его воскресения.
Нам не дано знать, по какому расчету и принципу Господь расточает спасительную свою благодать. Однако, верующая душа безошибочно остро отличает наличие или отсутствие благодати Божией в любом человеке, в любой житейской ситуации. Наши православные прихожане прекрасно ориентируются, где служит священник всамделишный, отмеченный небесной благодатью, а где кропит мир сей откровенный шарлатан. Знают люди храмы, щедро отмеченные благодатью. Знают и храмы, лишенные такой высокой чести. Рассчитывать, что в заново отстроенном Михайловском соборе будет с избытком расточаться милость Божия, по меньшей мере – бессовестно. Тогда возникает извечный вопрос: что же делать? Прекратить функционирование храма или заново разрушить его? Ничуть не бывало, скажу я вам. Начатое дело всегда следует завершать. А вот что делать потом, об этом надо хорошенько поразмышлять.
Мне представляется, что Михайловский Златоверхий собор должен стать в нашем отечестве храмом сокрушения, святым местом покаяния для всего народа. Может быть, наподобие Стены плача в Иерусалиме. Было бы весьма уместно, если бы церковные иерархи нашли возможным организовать в храме круглосуточное бдение, с непрекращающимся чтением покаянного канона Андрея Критского, дабы Господь даровал стране прегрешений оставление. Чтобы любой наш гражданин, во всякое время дня или ночи, мог прийти в сей молитвенный дом и выразить там свое сердце, совершить великое таинство христианского исповедания. И, быть может, когда мера раскаявшихся наших сердец превысит меру преступления, совершенного на месте воздвигнутого собора – произойдет невечернее чудо и отворится животворная благодать христианской мистерии. Как знать, пути Господни неисповедимы. Мы помним, что великий грешник Савл, по призванию свыше, сделался великим праведником, апостолом Павлом. Будем же молиться, чтобы Господь, по неизбывной милости и щедрости Своей и, конечно, по усердию веры в наших сердцах, даровал Михайловскому Златоверхому собору счастливую православную судьбу.
Возрождение духовной славы Михайловского комплекса не мыслится без возвращения на свое исконное место нетленных мощей великомученицы Варвары. Подвиг этой страдалицы за веру Христову почти тысячу лет служил духовным знамением Златоверхого собора. Сейчас невозможно даже вообразить, какое несметное количество паломников прибегло к помощи святой Варвары, за многие века, и получило избавление от тяжких недугов, с упованием на заступничество великомученицы. По мнению христиан, врачующая сила святых мощей наиболее ярко проявляется в защите от внезапной и насильственной смерти. В добрые времена считалось, что чудодействие происходит и от "серебра и злата, в кои мощи заключены". Серебряная рака с пьедесталом, весившие около двадцати пяти пудов, усеянные бриллиантами и увешанные драгоценными дарами от важных доброхотов, вплоть до царствующих особ, разумеется, не обойдены оказались чутким большевистским вниманием. Уперли все, конечно, сволочи и следа не оставили. Расправиться с мощами великомученицы у киевских краснопузых отморозков градусу не достало, а ведь в Питере руки не дрогнули подвергнуть уничтожению святые мощи самого Александра Невского. Его серебряную раку высвободили для важных государственных дел, а с мощами легендарного князя, и секунды не сомневаюсь, покончили раз и навсегда.
Всем тем, кто распространяет бредни про нынешнее возрождение религиозного духа в стране, основываясь на повальной эпидемии картинно осенять себя крестными размахиваниями руками по поводу и без, советую на минуточку отложить все свои грандиозные дела и заглянуть во Владимирский собор, где сиротливо дожидаются своего триумфального часа много чего повидавшие на своем веку нетленные мощи Варвары. Если серьезно разобраться, по подлинности происхождения, по давности лет, по мужеству духовного подвига и силе целительных возможностей, святыня, пребывающая во Владимирском соборе, не имеет во всем христианском мире чего-либо равного. Окажись подобное молитвенное достояние в какой-нибудь Англии или Америке, тотчас устроили бы вавилонское столпотворение, народищу бы потянулось со всего света видимо-невидимо, кто по религиозным убеждениям, кто по надежде получить на халяву избавление от неисцелимых болезней. Вот где большевики опростоволосились в разлюбезные тридцатые, могли бы переправив святыню за океан и срубить неплохие деньжишки. С другой стороны, завези к нам из-за бугра какой-нибудь блестящий ларчик с подозрением на присутствие в нем чего-нибудь магического, зевак припрется, навалит в черных лимузинах столько мерзопакостины, что голова кругом пойдет. Вот в этом все мы, вся наша вера, вся наша дурь.
Интересно, задавался кто-либо из киевских ревнителей чистоты православной веры обыкновенным вопросом: по чьей недоброй воле продолжается разлучение мощей великомученицы Варвары с Михайловским Златоверхим собором? В принципиальном плане на этот вопрос существуют два варианта полноправных ответов. По одному из которых, нашим высоким государственным небожителям, крестно размахивающим руками под объективами телекамер, словно мельничными крыльями, глубоко наплевать на судьбу великой православной святыни. По второму ответу, выражусь на сей раз исключительно тонко, предельно филигранно: кому-то во Владимирском соборе до жути страшновато оставаться один на один со своей интересной биографией. Кто-то шкурой своей насмерть прилепился к священным мощам великомученицы, как за последнюю надежду, как за последний патрон. Быть может какая-нибудь уборщица, а может еще кто. Впрочем, не стану распространяться по этому деликатному поводу, чтобы какнибудь ненароком не бросить тень на чье-нибудь персональное благочестие. Лучше догадайтесь сами, о ком идет речь. Учитывая невероятную сложность поставленной задачи, предлагаю фору: попробуйте определиться хотя бы с пяти тысяч раз. А скорее всего в нашем случае работают сразу оба бессовестных фактора, до срока, конечно. Ведь не следует сбрасывать со счетов, что святая Варвара является и покровительницей артиллерии, так что сама она вроде бы как небесное орудие. Такое если громыхнет, как выражается нынешняя молодежь, мало не покажется.
Очень настораживает, что подобное легкомысленное отношение к древнейшей христианской святыне никого не волнует, и это при наличии несметного полчища новоиспеченных богоносцев при пионерских галстуках. Трудно даже представить, чего здесь больше – глупости или невежества. Разумеется, можно не верить в Бога, это вовсе не обязательно. В конце концов, абсолютно не важно, как ты веришь в Бога, главное, верит ли Бог тебе. Но уважать историю своей страны, хранить верность памяти предков, быть залогом незыблемости почитания и местонахождения религиозных святынь обязан любой нормальный человек, правда, если он в самом деле нормальный.
Глава восьмая
В пятьдесят девятом мне исполняется тринадцать лет. Это упрямое время под печальное сияние небесной лампады бороздит планету. Что и говорить, нежнейший возраст, когда кажется, что позади уже много всего, а вперед вообще не проглянуть, как в туманную ночь у окна. Где-то там, высоко в ночи, томится безмолвием Луна. Одной лишь ей известно, что мир существует сам по себе, что мы явились сюда на мгновение, ведь мы приходим и уходим, а холодный свет Луны от века и доныне висит над бездной. Много старше, научившись созерцать любовь, я буду переноситься в пространство, где нет никаких измерений, где не на чем остановить взгляд и не на что опереть ногу. И в этом леденящем мозги ничего, станет проявляться волшебный цветок, очень напоминающий бутон тропического алоэ. В тиши прозрачного эфира ясно слышится небесный перезвон колокольчиков хрусталя, и под эту благоговейную мелодию волшебный цветок любви расправляет свои чарующие ланиты. Краски самые неземные, подернутые томной негой, струятся мне в очи и все округ наполняется благоуханием любви и Божества.
Однако, прочь некстати снизошедшие сентиментальности, я приглашаю вас в Луганск, к моей школе номер два, что по улице Юного Спартака. Славное наименование, не правда ли? В переводе с совкового, суконного на язык человеческий, оно означает – улица молодого гладиатора. Страна советов являла собой настолько несуразное, прямо таки фантасмагорическое образование, что, оказавшись в любой ее точке, было от чего прийти в замешательство. Вот представьте, судьба привела вас в тенистую аллею по улице Юного Спартака, что в старой части города Луганска. Короткая улица, всего-то метров триста, но чего вокруг вас только не нагорожено. Детский садик, городская прокуратура, дом-музей Владимира Даля, образовательная школа, водолечебница, епархиальное управление, жилые дома, ремесленное училище и весь этот компот называется, почему-то, Юным Спартаком, то есть еще не гладиатором, но мальчиком с хорошей перспективой. Чем руководствовались власти, положившие такое мудреное название улице, кого они имели в виду: детишек, попов, прокуроров, врачей, ремесленников? Справедливости ради следует сказать, что сегодня улица носит имя великого моего земляка, большущего знатока русской словесности. Прокуратуры там давно уже нет, нет и епархиального управления, от чего весь колорит старой школьной улицы утратил былое многоцветие. Вы только вообразите: тут тебе зловещие "воронки", доставляющие на допросы тюремных арестантов, тут же стреляющая "чинарики" голытьба в форменных фуражках из седьмого ремесленного училища, следом важные попы в черных зашторенных "зимах", за ними, вприпрыжку, дьякона и церковные старосты, медсестры в белых халатах, сопливые детсадовцы, и мы, учащиеся школы имени Кирова, с пионерской дружиной, опять-таки, имени Павлика Морозова.
Вот ведь, что удивительно, всю жизнь, от самого рождения меня преследовала близость к духовенству. Началось все с того, что папа завел дружбу с жившим по соседству батюшкой, крестившим меня в младенческом возрасте. Частенько под чарочкой священник брал меня на руки и щекотал своей курчавой бородой, как бы заранее заигрывая со мною, предчувствуя наперед нашу неразрывную дружбу и крепкую, до боли в объятиях, любовь. В школе я учился рядом с епархиальным управлением, которое позже расположилось по соседству с моим домом на Красной площади. А совсем позже, я и сам почти двадцать лет проработал на ниве церковного домостроительства. Фактически большая часть моей жизни прошла в окружении людей, одетых в черные рясы.
В христианской иконографии существует прекрасный сюжет, по которому изображается Спаситель в окружении детворы. Он так и называется – "Христос проповедует детям". Признаться, это самое милое для меня изображение Иисуса. В нем присутствует потрясающая воображение кротость и безмятежность, воистину райского происхождения мудрость и чистота, возникающее от слияния детской непорочности с Христовой любовью. Тем удивительней вспоминать неизменное чувство страха, с которым мы встречались с духовенством на наших улицах. От попов шарахались, как от черных кошек. То ли дети мы были какие-то не такие, то ли батюшки подгуляли на предмет сходства своего с Иисусом.
Мнезасвоюоколоцерковнуюжизньдовелосьперевстречаться, перезнакомиться с сотнями священнослужителей. Могу засвидетельствовать, что духовенство, в общем случае, делится на три четко обозначенные группы. Это батюшки городские, батюшки сельские и выездные, вояжные служители культа. Городские батюшки, тяготеющие к корыту пошире и поглубже, скажу, по совести, для меня мало интересны. Сельские священники, это в некотором роде ссыльное духовенство, неугодное высоким властям, часто и потому, что не желало стучать так громко, как хотелось бы. Их загоняли на далекие, мало привлекательные приходы, со скромным достатком, чтобы там на досуге поразмышлять на предмет – что есть истина. Фактически, эти неприметные люди пронесли на себе славу и дух православной веры сквозь жуткий двадцатый век. Среди выездных попов попадались такие перлы, что с них бы картины, романы ваять, если достанет шикарных красок. Обо всех, разумеется, не расскажешь, но вот об одном отце Николае могу замолвить пару словечек.
Надо знать, что сельские люди, посещающие церковные службы, разительно отличаются от городских прихожан. Городская душа отправляется в церковь из страха перед смертью, она ищет там утешения, надежды на спасение. Сельский человек меньше боится смерти, быть может от того, что постоянно наблюдает на собственном подворье жизненный круговорот. Пребывая ближе к повседневному естеству, он ходит в церковь большей частью из любви к жизни, ко Христу, видя в нем поруку и знамение щедрости природы. Господа нашего Иисуса городские и сельские люди смотрят и понимают по-разному. Для горожанина иконный ряд, связанный с изображением Спасителя, рисуется как "Спас Вседержитель", "Спас в силах", "Спас ярое око", когда Христос фигурирует в качестве грозной силы, милующей и карающей людей за их добрые и худые дела. Для сельского прихожанина Спаситель выступает преимущественно в образе маленького Иисуса, изображаемого на иконах Богородичного чина. Селяне воспринимаю Христа как маленького ребенка, которого умиленно называют Боженька и радостно молятся Ему, доверяя самые сокровенные тайны. Ребенок, естественней воспринимается, как залог бессмертия, ибо в нем невозможно прочитать признаков конечности собственного бытия.
Итак, об отце Николае. Наше личное знакомство завязалось при необычайных обстоятельствах. Приехав по приглашению в одну из сельских церквей к концу богослужения, я застал в святом алтаре дерущихся на кулачках отца Николая с местным старостой, не поделивших по-доброму воскресную выручку. В наших храмах богослужения сопровождаются непрекращающейся денежной возней. Постоянно что-то шуршит, позвякивает. Этот зловещий лейтмотив пронизывает церковную жизнь сверху донизу. Итак, забавный, как вы правильно догадались, оказался священник. Позже мы славно подружились, и мне довелось немало потрудиться на его часто меняющихся приходах. В одной из доверительных бесед батюшка в сердцах поведал откровение высочайшей литературной пронзительности, перед которым меркнет гений самого Федора Михайловича.
Дело в том, что от города, в котором жил отец Николай, до его сельского прихода было не меньше двухсот верст. Режим работы священника оказался таков, что необходимый автобус отходил по расписанию крайне неудобно, буквально сразу же по окончанию воскресной службы. Часто батюшка даже не успевал пересчитывать вырученные доходы, он запихивал бумажные деньги, извлеченные из разных карманов, в поповский саквояж и мигом залетал в автобус. И вот тут-то начиналось самое душераздирающее. Дорога дальняя, народищу полный автобус, священнику, конечно, место полагалось, но деньги пересчитывать не было никакой возможности. Отец Николай говорил: "Пока доберешься домой, с ума можно сойти. Запущу втихаря руку в саквояж, на ощупь пробую деньги, чувствую, что нормально, но точно ведь не знаю сколько, хоть бейся головой в стену". Вот ведь какие страстные муки приходилось терпеть нашим батюшкам. Может не следовало об этом рассказывать, но и скрывать не смею пред Господом Богом нашим.
Вне всякого сомнения, в доперестроечные времена христианство в целом, по всем конфессиальным направлениям, пребывало в более крепком духовном стоянии, невзирая на жесточайшие репрессии и провокации со стороны властей. Курс на удушение религиозной жизни в стране ни от кого не скрывался. Мне приходилось встречаться в лагерях, отнюдь не пионерских, с людьми имевшими мужество и светлую честь пострадать за веру Христову, большей частью протестантского исповедания. Это были в высшей степени порядочные ребята, несли себя они очень достойно. Прекрасно помню свои первые посещения церковных собраний у баптистов, субботников. Молитвенные дома были маленькими, не в пример нынешним хоромам. Людей всегда набито до упора, но дух веры стоял такой, что ты невольно проникался уважением к этим отчаянным людям. Разбойная политика властей по отношению к верующим, конечно, делала свое дело, в том смысле, что люди крепчали верой, действуя наперекор властям. Сегодня все дозволено, желаешь в баптисты – милости просим, приглянулись харизматы – и туда дорога открыта, однако все без исключения христианские общины во многом утратили нечто чрезвычайно важное, животворящее церковную жизнь. Все таки главная истина Христова постигается не в смирении, но именно в борьбе. Прежде всего, конечно, в поединке с самим собой, в советские же времена – в немалой степени и в поединке с государством.
Все сказанное в полной мере относится и к православной церкви.Комунеизвестно,чтосвященниковподстрахомотлучения от службы принуждали подписывать унизительно грязные обязательства, фактически все они оказывались заложниками своего положения. Приходилось обладать недюжинной верой, чтобы при этом нести подлинное достоинство православного духа. Были священники, об этом тоже свидетельствую с чистой совестью, которым и в тех людоедских условиях удавалось сохранять порядочность и благопристойность. А вот о своей горемычной доле, о бесконечных подсматриваниях, подслушиваниях, о беспардонных наездах со стороны властей в связи с моей работой в церкви, поведаю отдельно, на следующих страницах. Когда встречаешь в наших храмах узнаваемую мерзость, которая исступленно билась с церковью, отравляла ее жизнь, а сегодня в первых рядах идет под благословение, просто начинаешь терять голову. Иначе как бесовщиной подобное преображение не назовешь. Они лезут со всех щелей как тараканы, прут так нагло и бесцеремонно, что нам сквозь них уже не протиснуться. Люди, которые буквально теплом своих тел отогревали, не позволяли заглохнуть церковной жизни в стране, опять никому не интересны.
Старые священники рассказывали, что большим негодяем по части издевательств над церковью был Никитка Хрущев. На поприще закрытия и уничтожения храмов, по количеству уволенного за штат духовенства он, якобы, перещеголял самого Сталина. В ряду всяких сумасбродностей Хрущев прослыл большим любителем незаслуженно присваивать звания Героя Советского союза всевозможным заморским, большей частью, экзотическим лидерам. Ведь то было время широкой деколонизации малых стран Азии и Африки. Если поднимался вопрос о свободе какого-нибудь Манолиса Глезоса, затаившегося с берданкой под пальмою, то возмущению нашему не было предела, а уж звезду героя – отдай и не греши. Кого только Никита не перенаграждал. По этому поводу остроумцы сочиняли забавные анекдоты. Шутники предлагали генеральному секретарю очередные подходящие кандидатуры на соискание почетного звания. В частности, удачно предлагалось посмертно присвоить звание героя последнему императору всея белая, малая, серая и т.д., за создание революционной обстановки в России. В этом анекдоте присутствует большая ирония, но есть и огромный здравый смысл, гораздо более убедительный, нежели нынешнее причисление все того же царя к лику святых. С точки зрения обыкновенной человеческой морали, объявление Николая Романова святым, также глумливо и подло, как если бы Михалку Горбачева назвали трижды героем развалившегося Советского Союза. Хотя бы за то, что этот несостоявшийся тракторист умудрился в кратчайший срок загнать страну в долги под сотни миллиардов долларов. Случай абсолютно беспрецедентный за всю историю человечества. Только не следует рассказывать про порочность системы. Мы прекрасно осведомлены на примере Китая, как толковые руководители распоряжаются в порочных системах и каких успехов достигают без лишней болтовни. Ведь если разобраться, то одна только Украина лишилась благодаря Горбачеву зарубежной собственности не меньше чем на двадцать миллиардов малахитовых радостей. Самое удивительное, что Михалка до самой гробовой доски проживет с сознанием своего неповторимого величия, я бы даже сказал, мученичества. Неплохой повод поразмышлять о причислении очередного героя к лику святых.