Кончил без удовольствия. Просто спустил ей в рот, и девка всё с удовольствием проглотила. Стало мерзко. Даже жаль своей спермы для такой шалавы.
— Пошла вон, — застегнув ширинку, оттолкнул её и придвинулся к столу.
— Простите…
— Чего ещё?! — рявкнул, не глядя на использованную шкуру, а та, присела на край стола.
— Вы обещали, что если вам понравится…
— Мне не понравилось. Свободна, — скривился, чувствуя, что пропитался её тошнотворно-сладкими духами.
— Но… Вы же берёте меня на работу? — пропела, наклоняясь к нему, и Валид поднял на неё свой взгляд.
Девка тут же соскочила со стола, попятилась.
— Пошла вон. Мне шлюхи не нужны. На трассу вали — там твоё место.
Валид ненавидел шлюх. Не тех, что продают себя за деньги и не скрывают этого. А тех, которые пытаются казаться лучше, чем есть на самом деле. Нет ничего отвратительнее дешёвки, пытающейся залезть в карман того, кто её ебёт.
Тёлка убежала, обливаясь крокодильими слезами, а он достал мобильник.
— Ну что там, Шамиль?
— Валид, мне жаль. Но девушка исчезла без следа. Как будто её никогда не было. Последние сведения о ней — регистрация в аэропорту Грозного и здесь. Всё. Больше никаких зацепок. С тех пор, как она сбежала, её имя нигде не засветилось.
— Дрянь! — рыкнул, стискивая челюсти до крошева зубов. — Не прекращай поиски, Шамиль! И не возвращайся, пока не найдёшь её! Слышишь? Я хочу, чтобы ты нашёл Шахидат!
Зарычав, смахнул со стола всё содержимое и саданул кулаком по дубовой столешнице так, что та завибрировала.
Валид не мог понять себя. Не мог объяснить, что происходило с ним с тех пор, как увидел невесту брата впервые. Её взгляд, тот самый, дерзкий, раскрошил его разум в пыль. В тот день, когда должна была состояться помолвка Марата и Шахидат, с Валидом что-то произошло. Что-то, что сводило его с ума уже третий месяц. Он не мог есть. Не мог пить. Не мог нормально потрахаться, хотя раньше секс был главной составляющей жизни Хаджиева. Ему нужно найти ту сучку, что лишила покоя, и вернуть её с позором на родину. Чтобы все, кто когда-либо знал её семью, отворачивались от гулящей девки, как от прокажённой. Но сначала он её попользует. Как дешёвую шлюху. Как она того заслуживает.
Никто не смеет отвергать Хаджиевых. Это их прерогатива. Они — закон. Они — власть. Они — несокрушимая сила. А женщина — всего лишь женщина. Каких много. Каких просто до хрена, и всем им одна цена.
Но её взгляд… Дерзкий, ненавидящий. Она бросила Валиду вызов, и он его принял.
— Ну как, Владлен Маркович? Не молчите, прошу вас! — сжав пальцы в кулаки, я нервно топталась напротив преподавателя, а он задумчиво наблюдал за мной, потирая гладко выбритый подбородок.
— Знаешь, Танечка, в целом неплохо, неплохо… Да! Но чего-то не хватает! Ты как будто о чём-то другом постоянно думаешь. Читаешь монолог, а сама витаешь в облаках. Ты не на сцене, ты где-то очень далеко! Так не пойдёт, милая. Ты должна вживаться в роль, жить ею, понимаешь? А у нас что? Я смотрю на тебя: играешь ты талантливо, правильно выдерживаешь паузу, взгляд такой… Но не верю, Танечка! Не верю! Ты не со мной даже сейчас! Вот о чём ты думаешь?