И потом, это было так волнующе.

Я вообразила себя главной героиней фильма, представила, что это – первая сцена, без слов, но с одной только музыкой, безумная партитура с громкой, пьянящей перкуссией, передающей суматошную атмосферу аэропорта и отчаянный стук моего сердца в груди.

Для начальной сцены картина логичная. Я прожила тридцать четыре года, и со мной никогда ничего не случалось. Я уже начала задаваться вопросом, существовала ли я вообще до этого. Разве не дикая мысль? Может быть, и сама земля не такая уж старая? Может быть, все вокруг возникло в один и тот же день – персонажи в определенном сеттинге, заранее прописанные для каждого эпизода истории, – но было приведено в действие в определенный момент. Вот на что это было похоже.

Mise en scène. Я представила сделанные крупным планом и мелькающие на экране кадры: мои побелевшие костяшки пальцев, сжимающие ремень висящей на плече сумки; табло вылета с мелькающими буквами и цифрами; обмен улыбками с незнакомцем, столкновения с которым я избегаю в последнюю секунду. Мужчины в деловых костюмах, с портфелями; спортивная команда средней школы, спешащая с тяжелыми спортивными сумками к стойке регистрации багажа. Стюардессы на высоких каблуках, направляющиеся к своим гейтам короткими рублеными шагами; они спешат, но выглядят почему-то расслабленными. И все движения подчинены ритму музыки, слышать которую могла только я.

На мгновение я остановилась, чтобы окинуть это все одним взглядом, и воображаемая камера отъехала назад, чтобы показать, насколько я мала в контексте самого загруженного транспортного узла города.

Города небольшого, и транспортного узла, соответственно, небольшого, но все-таки.

Дама за стойкой носила галстук в красно-белую полоску, а ее волосы были так жестко стянуты назад, что на лбу не осталось ни морщинки. Я представила, как вечером она распускает хвост, волосы рассыпаются по плечам, а кожа со лба лавиной сползает по лицу, скапливаясь слоями прямо над носом. Вид у нее был такой, словно само мое существование глубоко ее оскорбляет.

– Да? – спросила она наконец, вздыхая, будто я отрывала ее от работы, а не была частью этой работы. Моя фоновая музыка отключилась, и теперь уже я ощутила негативное влияние ее присутствия в моем мире.

– Я бы хотела купить билет.

Она подняла брови, но ничего не сказала. А я не могла отвести глаз от ее волос, изо всех сил напрягаясь, чтобы удержать на месте ее лоб. Я никогда раньше никуда не летала и теперь вдруг поняла, что человек, желающий поскорее улететь куда-нибудь, может показаться подозрительным. Как будто он убегает от чего-то. Не то чтобы ее это как-то касалось. С другой стороны, возможно, она с удовольствием воспользуется шансом поспекулировать.

– Тут вот какое дело, – сказала я, наклоняясь и понижая голос. – Мне просто нужно улететь. Как можно скорее.

– Куда? – спросила она с нескрываемым раздражением.

– Неважно. – Я оглянулась через плечо. – Куда угодно. Главное – побыстрее.

Она уставилась на меня. Я улыбнулась в ответ.

Она повернулась к компьютеру, и ее пальцы с похожими на сверкающие коготки ногтями медленно и неубедительно прошлись по клавиатуре. Должно быть, я не произвела впечатления женщины, бегущей от чего-то.

– Вообще-то не самый лучший способ путешествовать, – произнесла она снисходительным тоном, как будто была моей матерью или финансовым консультантом. – Вы заплатите намного больше, чем если бы забронировали билет заранее.

– Деньги значения не имеют, – сказала я, не придумав ничего умнее, и она притворилась, что не слышит.

– Нью-Йорк, – предложила она. – Рейс через Торонто, вылет через час.

– Хорошо, – пробормотала я и, используя последнюю попытку заинтересовать ее, добавила: – Им меня не поймать.

Она снова притворилась, что не слышит.