– Зачем?

– Ты скажешь ему, что ты снимешься и не будешь баллотироваться. Пусть вернут Вадика. Егор… Ты понимаешь, что твой сын важнее всех должностей на свете? Кроме того, они ведь не остановятся. Если уж эти люди дошли до того, чтобы заниматься киднеппингом, то они и убийства не испугаются.

– Ты детективов, что ли, начиталась, а, Романова? – плохо слушающимся языком спросил Фомин.

– Ничего я не начиталась! – Настя уже плакала в голос. – Езжай в штаб, Егор. Действовать надо.

До дома, где жил репетитор, Фомин все-таки доехал. Вадика поблизости не оказалось, и, сделав круг по микрорайону, он действительно направился в сторону штаба, на всякий случай позвонив Оле, которая сказала, что уже вернулась домой, но сын так и не объявился, и Юльке, которой еще раз приказал не только не открывать никому дверь, но и не подходить к телефону.

В штабе сидели зареванная Настя и насупленная Инна.

– Вот что, вы как хотите, а я 02 по дороге сюда позвонила и сказала, что ребенок пропал.

– Зачем?

– Чем раньше начнут искать, тем лучше, – безапелляционно заявила она. – А пока они ищут, давайте думать, что делать.

– Я думаю, надо мужиков знакомых обзвонить и район прочесать, – сказал Фомин. – Вдруг он в колодец какой провалился?

– С его ростом? В колодец? – с сомнением спросила Инна. – Ну, не знаю… Аварий сегодня в это время не было, ДТП с автобусами тоже. Он же на автобусе туда ездит?

– Что? А, да, на автобусе.

– В больницы города он не поступал, в морги, извини, тоже. А он не мог вместо английского к другу какому-нибудь уйти или там к девочке?

– Вадик не мог, – покачал головой Фомин. – Он же ответственный до невозможности. С Ромки бы сталось, а этот не мог никуда деваться, мать не предупредив. Оля же психованная, все время за них трясется и боится. Он ей по пять раз на дню докладывается, где они с братом, что да как.

– Звони Шубину, Егор! – вмешалась в разговор Настя. – Все понятно. Сейчас надо звонить и ехать забирать Вадика. А что делать дальше, потом решим.

Фомин с сомнением посмотрел на телефон. Он не мог себе представить, как будет звонить начальнику и обвинять его в похищении ребенка. Даже само такое предположение казалось ему чудовищным, но тем не менее он понимал, что Настя скорее всего права. От этого было так тошно, что даже жить не хотелось.

– Мама не переживет, – отчетливо подумал он. – Для нее во внуках вся жизнь, и мальчишек она любит даже больше Юльки, жалеет, что без отца растут. Как я ей скажу-то?..

Зажатый в руке телефон зазвонил, и Фомин вздрогнул от неожиданности.

– Ну вот, – обреченно проговорила Настя, – они сами звонят, сейчас требования предъявлять будут. Ты соглашайся, Егор, на все соглашайся.

Однако звонила опять Оля.