Он отставил в сторону свой хрустальный бокал, и его руки легли ей на плечи.

— У тебя уже были мужчины? — горячее дыхание обожгло шею.

Она крепко зажмурилась. Как же неприятно это вспоминать. Тот позор, падение, которое она допустила однажды по собственной оплошности. Но Руслан ждал ответа. Он прав — они не смогут пойти дальше, если не будут честны друг с другом.

— Да. Однажды. — Не выдержала, закрыла лицо руками.

— И что произошло? — его руки продолжали лежать на ее хрупких плечах.

— Я никогда в жизни никому об этом не рассказывала. — Покачала головой она.

— Но мне же ты можешь рассказать?

Олеся резко сбросила его руки со своих плеч и отодвинулась.

— Прости, я не люблю об этом вспоминать. Это слишком неприятно.

— Он напоил тебя шампанским и воспользовался твоим телом?

Она вздрогнула. Слова Руслана, будто звонкая пощечина, вмиг отрезвили окутанный вином разум.

— Да, — руки дрожали. Уже ничего не изменить. Руслан теперь знает. Пусть же знает обо всем до конца. — А потом он отряхнулся и попросил меня никому не говорить о том, что произошло. Иначе ему будет неловко перед Игорем, моим старшим братом, за допущенную оплошность в отношении его младшей сестры. Они с Игорем были лучшими друзьями.

— То есть, он напоил тебя шампанским, лишил невинности и попросил об этом никому не говорить? Лучший друг твоего брата?

— Да. На тот момент мне еще даже не исполнилось восемнадцати.

— И продолжал приходить к вам домой, как ни в чем не бывало?

Она молча кивнула.

Все тело била дрожь. Казалось, не было этих лет в университете. Как будто она снова там, сидит на песке, а Миша, удовлетворив свое похотливое желание, брезгливо ухмыляется возле машины.

Руслан задумчиво потер подбородок. Внешнее спокойствие было обманчиво — в голубых глазах плескалась ярость. Если бы такое допустил кто-то из его друзей по- отношению к Иде… Руслан даже представить себе не мог, что бы он сделал с таким другом. Кости бы переломал однозначно. Видимо, брат Олеси тот еще болван, если даже не заметил, что с сестрой творится что-то неладное. Сразу стало ясно, почему она так дорожит работой, и переживает за диплом. Ей просто не хочется возвращаться в то место, где с ней так жестоко поступили.

— Лесь… Иди ко мне, — он взял почти пустой бокал у нее из рук и поставил его на журнальный столик. Осторожно развернул ее к себе. Красивое лицо было мокрым от слез.

— Ты — самое приятное, что могло произойти в моей жизни, — он взял со столика красивую салфетку с новогодними узорами и принялся вытирать слезы. — Ия больше никому не позволю тебя обидеть. Никогда.