Ее губы были так близко, глаза смотрели со скрытым огнем, и Егор вдруг понял, что не хочет ее отпускать. Все проблемы с «Легионом», предательства и пытки остались в прошлом, а в настоящем были только они двое в тишине пустой лаборатории.

В кармане раздался писк коммуникатора, нарушив прелесть момента. Вслед за ним разразилось мелодией устройство Татьи.

− Да что ж такое-то! – возмутился Бестужев, нехотя позволил девушке встать и вытащил из кармана коммуникатор. – Срочный вызов на совещание, − прочел он.

− У меня тоже, − подтвердила Татья, и они спешно вышли из лаборатории.

***

Зал совещаний оказался куда больше прежнего в «Лужниках» и напоминал центр управления космическими полетами: на голограммах змеились зеленые и красные линии графиков, мигали таблицы с расчетами, виднелась звездная карта Солнечной системы и марсианские пейзажи. Народу в кабинет набилось предостаточно, для припозднившихся Егора и Татьи не нашлось свободных кресел, поэтому пришлось подпирать стену. Профессор занял место за трибуной, которую установили возле голографической панели, рядом сидел Михей вместе с Ингой.

Завидев Бестужева с Татьей, Михей сухо улыбнулся и кивнул. В ответ Егор помахал рукой. Да, лопоухий вытащил его из лап Стаса Войкина, за что Егор был благодарен, однако он прекрасно понимал, что за помощь придется расплачиваться, скорее всего чужими отнятыми жизнями.

Дернув за локоть стоящего рядом Арсена, Его шепнул:

− По какому поводу сборы?

− Готовимся к войне, Бестужев.

Улыбка сползла, когда Егор вдруг осознал, что в голосе качка не было ни тени иронии. Арсен с полной серьезностью говорил о войне. Вот так просто сказал пропитанное кровью и болью слово, от которого человечество всячески старалось избавиться и больше никогда к нему не возвращаться. И все же война оказалась реальной, осязаемой. Сейчас, в этом самом зале, «Анти-ген» готовился к войне с неизвестным противником, которого вряд ли сможет победить, как когда-то не смогли этого сделать более развитые и совершенные Древние.

Бестужев не успел додумать мысль. Голографическая доска позади профессора ожила, изображение медленно выстраивалось сквозь помехи, сначала контуры были нечеткими, но через несколько секунд в зале появился Лео. Егор недоуменно взглянул на Татью и прочел в карих глазах ответ: «ты многое пропустил». Бестужев решительно ничего не понимал. Странно было видеть брата не при галстуке, а в спортивном костюме и толстовке, с капюшоном на голове. На заднем фоне – не то коммуникационный тоннель, не то какой-то ангар или гараж. Толком не разобрать.

− У нас мало времени, профессор, − сказал Лео, глядя на Купрмана. Судя по всему, угол обзора у него ограничен и часть зала не видна. Хотя Егор прекрасно знал брата, чтобы понимать: присутствующих за людей он вряд ли считает, поэтому и говорить будет исключительно с профессором или, в крайнем случае, с Михеем.

− Я изучил переданные вами данные и техноглифы, − продолжал Лео. – С полной уверенностью заверяю, что артефакт из Лабиринта Ночи идентичен тем, что найдены на могильнике на планете Астра, в системе Кита.

По залу прокатился взволнованный ропот. Куперман поднял руку, призывая к тишине.

− Леонид Валерьевич, я хочу, чтобы вы сказали моим людям то, что сказали о планах «Центра» мне, − он окинул взглядом агентов, задержался на Егоре. – Знаю, что у некоторых есть сомнения, и что многие считают, будто у человечества еще есть время, ведь признаков заражения вирусом нет.

− Это не так, − решительно заявил Лео, и в этот момент Егор услышал в его голосе твердость, с которой обычно говорил отец. – Времени нет, таймер обратного отсчета запущен. Наша наноклетка УЖЕ развилась до уровня марсианской.

– Как? – раздалось в зале.

– Откуда данные?

– Бред!