Все это мы уже проходили, малыш!.. А теперь ты возьмешь меня за руку и скажешь: «Увидев вас, я сразу понял: вы — единственная женщина, которая…»

Такое заявление действует без промаха. Он так хорош собой, очарователен и отлично справляется с ролью соблазнителя! Ему было невдомек, что в тот момент, когда он подносил губы к руке красивой незнакомки, улыбавшейся ему с меланхоличным видом, та думала о перстнях баронессы и о ее бриллиантовом ожерелье, которым так восхищалась накануне, о подвесках, серьгах и всех прочих драгоценностях, хранившихся у той в спальне.

— Ведь мы соседи, не правда ли?

— Да. Номера 126 и 127! — вскричал он. — Вы согласились бы…

Торопится! Забыл всякую сдержанность. В его глазах уже мелькнула радость победителя. Он лукаво добавил:

— Каждый спит в своей спальне, которые разделены туалетной комнатой… Как видите, невесело мне приходится.

— Чудовище!

Заранее уверенный в победе, он заважничал.

— Плохое здоровье вынуждает жену злоупотреблять снотворным, — извиняющимся тоном поведал он Мюриель.

Прозрачное пояснение, равносильное словам: «По ночам я свободно располагаю собой».

Мюриель были с давних пор знакомы мимолетные связи в роскошных отелях — вспыхивающие и гаснущие в мгновение ока. Право, почему бы и нет? Роже — всего лишь мальчик, непримечательная особь мужского пола; однако тут есть чем поживиться… Это было так соблазнительно… еще один раз… последний… Эта кража станет для нее глотком эликсира молодости. И риска — никакого.

Мюриель уже разработала план. Встав из–за стола, она кончиками пальцев касается виска Роже.

— Завтра, — шепчет она. — Оставьте ключ в своей двери… Да… Зайду к вам на бокал шампанского по–соседски… и только…

Однако ее глаза уже обещали все. Она удалилась как и подобает настоящей леди, но гораздо более взволнованная, чем хотелось бы. В ту ночь она почти не сомкнула глаз. Приключение ее пьянило. Какой подарок судьбы! Она мысленно взвешивала на ладони колье баронессы, примеряла кольца к своим пальцам. Ее трофею придется век вековать в сейфе, но она вновь переживет непередаваемую радость… радость обладания. «Это — мое. У меня еще достало решимости на то, чтобы…» Счастье говорить себе: «На мне рано еще ставить крест. Меня еще можно любить, и я еще способна увлекать…»

Следующий день тянулся бесконечно. Мюриель без труда раздобыла все необходимое, чтобы осуществить свой план. Барон ужинал в одиночестве. Выходя из ресторана, он шепнул Мюриель:

— Она не покидает спальни. Страшное переутомление. До вечера.

Желая успокоить нервы, Мюриель отправилась в казино. Проиграла с сотню франков, так и не сумев отвлечься от одолевавших ее мыслей. Впервые в жизни она испытывала угрызения совести. Как же трогателен этот мальчик в своей неловкой поспешности! По ее наблюдениям, он еще напрочь лишен способности легко переходить от любовного томления к любви. И ради чего она погубит это милое любовное приключение? Ради того, чтобы завладеть несколькими камешками, в которых не сможет показаться в свете до конца дней своих! Она увидит его, бледного, расстроенного. Разумеется, он ничего не скажет. Он не из тех, кто способен открыть жене всю правду. Полиция будет убеждена, что вор забрался в их номер по карнизу. Однако ей придется пережить его откровенное презрение. Не может же она съехать из отеля или пересесть за другой столик. Еще несколько дней они так и будут сидеть визави. И все же Мюриель знала, что пойдет на все: презрение, злобу, оскорбления, ради того, чтобы испытать сладострастное ощущение текущих меж пальцев алмазов, рубинов, опалов… Тут уж она не могла совладать с собой. Как знать, почему ее чаруют блестящие камни? Так повелось еще с детских лет. Может, от нищеты?.. А может, тут что–то другое, понятное только врачу–психиатру? Мюриель приняла решение.

И в одиннадцать вечера, когда поскреблась в дверь номера 127, она уже вновь обрела уверенность в себе. На тумбочке стоял зажженный ночник. Осмелев в царившем полумраке, барон заключил гостью в объятия:

— Благодарю! О, как же я вам благодарен!

— Тсс. Тише…