— Уж так нищ, так жалок, что голодный пес у него из рук хлеба не возьмет! — говаривали соседи.

И в самом деле — не было у Элиоза ни земли, ни имущества — одна полуразваленная землянка, и перед ней непросыхающая лужа, кишащая зелеными мухами… Лохмотья… Грязь, голод… Зачем было Элиозу бессмертие этой отвратительной нищеты?

Но Элиоз был человеком нежного сердца и неуемным мечтателем. И как ни жестока была к нему жизнь, она не смогла угасить в его душе искру мечты.

Причудливыми грезами, рожденными его воображением, защищался он от жестокой, диким зверем когтившей его действительности.

Сначала он искал в кустарниках золотонесушку — курицу, несущую золотые яйца. Потом задумал он поймать Ясную рыбку и целыми днями, закатав штаны, стоял по колено в потоке: вычерпал целое море воды из Иори, обшарил ее дно, изорвал сеть и затупил острогу.

И так, и этак брался он за дело — перекрывал речные рукава, и руками ловил, возился до изнеможения, а Ясная рыбка так и не далась ему в руки…

Напоследок запало ему в сердце разыскать в лесу волшебное дерево хереванд, древо желаний, и отведать его плода. Если исполнится эта его мечта — тотчас же придет и богатство.

Элиоз верил: в одну из морозных январских ночей, ровно в полночь, растворяются врата неба — и если в этот час оказаться в лесу, то увидишь волшебное дерево, усеянное дивными, невиданными цветами. И нет прекраснее зрелища на свете: за какой-нибудь час сказочное дерево расцветает и покрывается плодами, и если кому удастся сорвать плод с этого дерева — достаточно только раскусить его, и бедность тотчас же отстанет от того счастливца. Кто рассказал ему сказку, кто внушил Элиозу веру в нее? Не знаю… Но только январскими ночами, когда небо, кажется, вот-вот расколется от жестокой стужи, Элиоз частенько бродил, кутаясь в свои лохмотья, в одиночестве по лесам — бродил, надеясь увидеть отверстые небесные врата и цветущее волшебное дерево.

— Как это ты не боишься оставаться ночью безоружным в дремучем лесу? А если вдруг повстречаешь медведя, или волка, или гиену? Голыми руками возьмешь?

Но перед глазами Элиоза сияло и переливалось радугой цветущее сказочное дерево; он ни о чем другом не мог помышлять, опасности для него не существовало, и даже едва прикрытое жалкой рванью его тело, разгоряченное необычной мечтой, казалось, не ощущало пронизывающего холода.

Жена, дети уговаривали его, умоляли не ходить по ночам в лес, но он продолжал свое. Наконец дома привыкли к этим ночным отлучкам и оставили его в покое. Возвращаясь из лесу, он прихватывал с собой вязанку хворосту, и жена даже радовалась: все же помощь в хозяйстве!

— Ну, как, Элиоз, нашел свое волшебное дерево? — спрашивали его с улыбкой.

— Нет еще… Но найду непременно!

— Да ведь морозно в лесу! Небось обжигает — дрожишь весь, слышь, как стучишь зубами?

— А как же ты думал, добрый человек? Дело-то не простое!

И вот, однажды зимним утром, в трескучий мороз, из лесу привезли на санях обледенелый труп Элиоза.

В поисках волшебного хереванда, подстерегая минуту чудесного превращения, он замерз у подножия какого-то дерева, зацветшего морозными цветами…

— И впрямь — красивое дерево выбрал, бедняга, любо посмотреть! Разукрашенное морозом, все в ледяных цветочках, кружевах, рюшах, подвесках — ну, просто картинка! — рассказывал лесной объездчик Бодавели, который и нашел окоченевшего Элиоза — случайно наткнулся на него ночью в лесу…

Так-то окончил свои дни Элиоз…

Чтобы сколотить несчастному гроб, отодрали доски от стен его покосившегося, ветхого саманника.