Удивило обилие оружия у людей. Женщины и даже дети на поясах носили ножны с кинжалами или ножами. Мужчины запросто могли иметь при себе сразу меч и саблю при том, что сами были облачены в обычную одежду без доспехов.

Для нас троих остановка в Оршике была в радость, что нельзя было сказать о нашем возничем. Он-то уже настроился заработать 5 золотых. Сир Бакки естественно потребовал деньги обратно.

— Оставь ему хоть одну монету, — шепнул я Сиру Бакки.

— Это еще зачем?

— На удачу. С твоим невезением я бы тебе вообще посоветовал половину вырученных от продажи жемчуга денег раздать нищим. Может тогда начнет везти.

— Ну, может, раздам немного. Потом. Но этому я точно не дам. За просто так пять золотых слишком жирно будет. А если дам один золотой он все равно не оценит. Он-то уже губу на пять раскатал.

— Все с тобой ясно. Появись деньги и сразу жадность дала о себе знать. Я так понимаю, до первой таверны или борделя. А там уже она в вине утонет и опять все деньги уйдут в никуда.

Возничий вернул монеты. С недовольством зыркнув на меня, Сир Бакки положил в карман четыре монеты, а одну все-таки всучил обратно старику.

— Держи, это тебе.

— Что это? Неустойка? Правильно. Так всегда поступают честные люди. Вот раньше всегда люди платили неустойку, не то, что сейчас. Сейчас люди совсем пошли не те. Не понимают, как надо делать, а как нельзя. Вот раньше помню…

Старик на радостях от полученной монеты принялся напоследок нас уму разуму учить, отчего рыцарь, по-моему, начал сожалеть, что меня послушал. Такие темы ему были явно не по душе. К счастью к этому моменту мы уже выехали на центральную площадь.

Постоялый двор «Могучий утес» мы нашли без труда. В нем нашелся хороший номер с тремя спальнями и одним общим залом, совмещенным со столовой, где мы и разместились.

Естественно мы сразу заказали в номер ужин, а пока он будет готовиться было время привести себя в порядок. Уединившись в ванной комнате, я впервые за столько дней увидел свое отражение в большом зеркале и от неожиданности застыл.

До этого, скрываясь в Лиане, женщины мне давали посмотреть на себя в крошечное зеркальце. Но разве в нем можно было что-то толком рассмотреть. Теперь же видя полностью лицо, я как будто смотрел на чужого человека.

Вид был просто ужасающим. В первую минуту при тусклом свете мне даже показалось, что смотрю на старика. Многочисленные шрамы от порезов, ударов, последствий касания огня походили на глубокие въевшиеся морщины. Само лицо после тренировок с рыцарем по уклонению от ударов магией краснючим. Мазями сегодня, да и вчера после стычки с южанами, естественно я не пользовался. Чуть пощипало, перестало, и я успокоился.

У меня осталось всего 30 маны. Дабы их не тратить обратился к магическому браслету и вызвал светящийся шар. Приблизившись к зеркалу, я положил его на раковину и снова посмотрел на себя уже при ярком свете. Теперь шрамы были шрамами. В целом же лицо стало походить на взрослое. Мне запросто можно было дать и двадцать лет и двадцать пять.

Брови, мелкий пушок на щеках и даже ресницы были спалены до корней. Лысая голова тоже добавляла мрачности. Там была сплошная изуродованная огнем кожа с крохотными уцелевшими островками, на которых виднелись опаленные под самые корни волоски.

Ну и довершала картину дорожная пыль, обильно покрывавшая лицо, голову, руки, что не было спрятано под одеждой.

Теперь мне примерно было понятно, в каком виде меня в последний раз видела мама. Тогда еще все дополнялось открытыми ранами с обильной запекшейся кровью.

Включил воду и принялся умываться. Сначала хорошенько с мылом помыл руки, потом голову и закончил лицом. Выключил кран и снова посмотрел на себя в отражение.