— У меня будет сын. Будет! — воскликнул он и, оттолкнув от себя мать, покинул кабинет отца.
— Слава Богу! Вразумила его! — возведя ладони к небу, радостно вскрикнула леди Гильда, а затем припала к груди своего супруга и тихо запричитала: — Наш сын! Наш мальчик! Как я смогу отпустить его?
— Увы, любовь моя, такова жизнь… Когда Филип родился, вместе с ним к нам пришла и великая радость, но рождение сына означает одно: он не принадлежит своей семье. Жизнь английских сыновей, мужей и отцов принадлежат их королю, — дрогнувшим голосом промолвил лорд Нортон, крепко обнимая свою бедную супругу.
— Несправедливо! Бессердечно! Сколько я мучилась, сколько страдала, рожая его, а не имею на него никаких прав! Как хорошо, что у нас есть и дочь! Она только наша! — всхлипнула леди Гильда. В ее полном боли сердце промелькнула искра радости от мысли, что, если с Филипом все же случится несчастье, у нее останется дочь, живая, резвая, пусть и непослушная, но любимая.
— Да, любовь моя, Всевышний благословил нас, дав нам и сына, и дочь! Будем молить Его, чтобы он дал сына и Филипу! Даже если не сына… Даже если дочь! Мы будем лелеять ее, как самую ценную нашу драгоценность! Помолимся же! — Лорд Нортон залился слезами, и бедные родители упали на колени и возвели Богу горячие молитвы.
***
— Неужели тебе совсем не грустно? Твой супруг призван в армию! Покидает тебя! — с упреком сказала Альенора, с недовольством в сердце наблюдая за равнодушным выражением лица Бригиды. Ей хотелось, чтобы и Бригида была полна гнева на короля и боли за свою семью, но, кажется, ее дорогая подруга приняла приказ Генриха без колебания и эмоций. — Я понимаю, ты не имеешь чувств к моему брату, но он может уже и не вернется к тебе! Понимаешь?
— Я прекрасно понимаю это, Альенора, — спокойно промолвила на эту тираду миссис Нортон. Она и правда понимала, и она не плакала лишь потому, что теперь все происходящее не казалось ей таким уж дурным делом. Да, Филип получил приказ отправляться в Европу, а это значит, ей больше не придется проводить с ним ночи и получать одно лишь унижение. Пока он будет воевать, она будет свободна от его любви, его касаний и поцелуев. Пусть поцелуи супруга были ей по душе, она не будет против избавиться от них.
— Понимаешь и совсем не плачешь! — покачала головой Альенора.
Девушки все еще стояли у высоких дубовых входных дверей замка, на некотором расстоянии друг от друга.
— Ты осуждаешь меня за это? Прости, если этим я причиняю тебе боль, — грустно улыбнулась Бригида и робко подошла к подруге. — Филип обязательно вернется. Твой брат смелый и опытный воин, и я не сомневаюсь в том, что, когда война закончится, он вернется к нам, да еще и с еще более громкой славой, чем прежде. И тогда мы устроим такой пир, что сам король не побрезгует вновь посетить замок Нортонов… Ну же, моя дорогая, имей веру! Вседержитель хранит нашего Филипа и вернет нам его живым и невредимым!
— Ах, да, я и забыла, насколько сильна твоя вера, — ласково улыбнулась Альенора, удовлетворенная словами Бригиды. Она взяла ладонь подруги в свою и крепко сжала ее. — Мы будем молиться за его жизнь вместе. Каждый день.
— Каждое утро и каждый вечер, — предложила Бригида, обрадованная тем, что ей удалось унять обиду Альеноры.
— Да, каждое утро и каждый вечер. Мы будем ходить в церковь в любую погоду, даже в самые лютые стужи или самый сильный ледяной ливень… — пообещала Альенора, но не успела она закончить свою речь, как дубовая дверь открылась, и из-за нее показалась одна из служанок.
— Миссис Нортон! — учтиво обратилась служанка к Бригиде. — Сэр Нортон, ваш супруг, приказал вам прийти в ваши с ним покои и прямо сейчас!
— Должно быть, он желает побеседовать со мной и утешить меня… Я пойду! — поспешно сказала Бригида своей подруге, и, отпустив ладонь Альеноры, зашла в замок и направилась к лестнице, по пути молясь, чтобы Господь сохранил жизнь Филипа и вернул его ей, ведь, несмотря ни на что, супруга лучше и заботливей его ей не получить никогда.
Когда она вошла в покои, Филип уже ждал ее, стоя у окна и вглядываясь в даль, но, едва услышав скрип двери, он резко обернулся и подошел к кровати.
— Ложись, — бросил он супруге, развязывая тесемки на своих штанах.
— Вы желали поговорить со мной? — ласково спросила Бригида, с удивлением наблюдая за действиями Филипа.
— Ложись и подними юбки, — коротко ответил тот и спустил с себя штаны, представив взору Бригиды свое мужское достоинство, все еще спящее.