— Пойдем, Альенора… Леди Гиз, вы тоже. Оставим молодоженов наедине, — тихо сказал лорд Нортон, несмело взглянув на своего лучшего друга сэра Гиза. Тот едва заметно кивнул.
— Ни за что я не пойду с вами, отец! Вы, кажется, ослепли? Как можно оставлять Бригиду с этой пьяной скотиной? А вдруг он побьет ее или даже убьет? — резко ответила на это Альенора.
— Я ее не трону… Я… Бригида, любовь моя, прости меня! — простонал Филип, доползя до ног супруги и вцепившись в подол ее ночного платья, отчего девушка тихо вскрикнула и еще крепче сжала шею своей матери, почти душа ее.
— Оставим их! Оставим! — настойчиво потребовал сэр Гиз и силой заставил свою супругу отстраниться от дочери.
В это время сэр Нортон схватил за руку Альенору, и женщины, сопротивляющейся и разгневанные, были насильно выведены из покоев своими мужчинами.
Глава 10
— Христа ради и матери Его Святой Девы Марии! Филип, отпустите меня! — плача и пытаясь отнять руки мужа от своего платья, попросила Бригида.
Теперь, когда ее оставили наедине с пьяным супругом, почти в темноте, девушка чувствовала себя ягненком, нарочно оставленным в логове волка. Она отчаянно желала сбежать, спрятаться, пусть даже ее увидят в ночном платье, пусть будут смеяться над ней, все лучше, чем стоять посреди холодной темной комнаты и не знать, что ей делать с этим обмякшим тяжелым мужским телом. Ее никогда этому не учили, никогда, даже шепотом, не обмолвились, что такое может произойти, и, святая невинность, Бригида лихорадочно размышляла о том, как ей выбраться, как ей поступить.
— Ангел мой… Ты так красива! Почему не горят свечи? Я хочу видеть тебя! — пролепетал Филип, уткнувшись лицом в живот своей супруги и обнимая ее за талию.
— Вас так долго не было… Вы пьяны, Филип! Прошу вас… Умоляю… Отпустите меня! Я проведу эту ночь у Альеноры! — взмолилась Бригида: она не желала, чтобы он прикасался к ней в таком состоянии, не желала его слов восхищения и объятий.
Мистер Филип Нортон, гордость благородного и богатого семейства, оказался обычным пьяницей, опустившимся на уровень грязных заседателей трактиров, которых девушка часто видела, совершая путешествие на спине лошади из отцовского замка в замок Нортонов. Бригида всегда испытывала омерзение и даже страх, смотря на этих убогих, едва держащихся на ногах или же просто лежащих у дороги, в пыли, грязи и разя собственными экскрементами. Какое безобразное, отталкивающее зрелище! Бригида всегда молила Бога дать ей чистого душой и телом мужа, не нуждающегося в реках вина, но, как она теперь понимала, Отец Небесный не услышал ее молитв.
«Возможно, Господь наказывает меня? Возможно, он дал мне в мужья эту пьяную скотину, потому что я согрешила? Тогда в чем мой грех? За что Он возложил на мою спину такой тяжелый крест?» — невольно подумала миссис Нортон, возведя взгляд к потолку.
Страх перед Филипом и его животной сущностью вдруг прошел, но Бригиду вдруг охватило такое отвращение к нему, что к ее горлу подступила рвота.
— От вас несет, как от грязной свиньи! — процедила Бригида сквозь зубы.
— Я знаю… Я напился… Мой ангел, прости меня… — пробормотал в ответ Филип. — Я хочу тебя, жена моя… Сейчас!
— Вы не в состоянии сделать меня женщиной, Филип! — воскликнула Бригида, все еще пытаясь освободиться.
— Перечить вздумала? Своему мужу? А? — вдруг в ярости крикнул Филип и оттолкнул от себя супругу.
Не теряя ни секунды, девушка бросилась к двери.
— Нет… Нет, Боже, нет! — с ужасом прошептала Бригида, напрасно бившись о крепкую дубовую дверь.
Дверь была заперта. Это сэр Гиз, покинувший покои последним, запер за собой дверь и унес с собой ключ, тем самым, не оставив родной дочери ни малейшего шанса к побегу.