На меня смотрит с недоумением глазищами аквамариновыми.

— Ты что здесь делаешь⁇ Где отец⁇ Пааап⁈ Папа⁈

Покричала немного, а в ответ тишина.

— Присядь, пожалуйста, — говорю спокойно, указывая на кресло, и разворачиваю сборник стихов Пушкина.

Аурелия смотрит на это с ужасом в чернеющих глазах, плюхается на кресло бессильно, будто всё уже поняла.

А я зачитываю на русском языке:

Уже в процессе она начала тихо плакать.

Закончив, помолчал, дав ей время. Чёрт, как же, сука, давит. Словно осознание масштабов содеянного приходит только сейчас.

Аурелия быстро успокоилась, вытерла слёзы, взглянула с тревогой и одновременной решительностью. У меня аж сердце защемило, когда я увидел эти ясные, что солнышко, омытые слезами аквамариновые глаза.

Поняла ли она, что его не стало? Или в этих глазах всё же есть надежда…

— Аурелия?

— Ты, тот о ком говорил отец, — произнесла бесцветный голосом. — Я почему — то знала.

Киваю угрюмо.

— Что нужно делать? — Спрашивает.

— Собираться.

— Сколько у меня времени? — Уточняет послушно.

— Немного, пока не хватятся Шатура.

— Я могу сказать главе канцелярии, что он срочно убыл, тогда у нас будет рак, скорее два.

— Это не лишнее, но отсюда надо сваливать сейчас.

— Я поняла, — ответила девушка и живо покинула кабинет.