Я вспомнил о старике и встрепенулся:

— Я же просил сообщить если он умрёт! Передать через куратора…

— Он пока не умер. Успокойся, Глеб.

— Так чего ты в таком скорбном образе? И Марфа верни свой обычный по умолчанию.

Марфа стала милой девушкой в сарафане и длинной косой по пояс.

— Глеб, для тебя есть сто двадцать два сообщения от Иннокентия Семёновича. Я просто проанализировала тему и подобрала подходящий образ. Ну можно-можно мне менять образы? Ты же мне не полностью запретил? Да? — Марфа молитвенно сложила руки.

— Хорошо, но не часто и без экстрима. — Я увидел, как заблестели глазки у Марфы, когда та услышала слово «экстрим», но она сдержалась и не стала менять образ.

— Что там у него? — спросил я.

— Суть всех сообщений сводится к тому, что ты плохо исполняешь обязанность организатора погребения. Он хотел обсудить с тобой модель костюма и определится с обувью: белые тапочки или туфли.

Вздохнул и сказал:

— Соедини меня с ним.

Я выслушал от старика многое, но сдержался и не ответил ничего резкого. Вдруг он и в самом деле завтра помрёт, а дело это серьёзное. Я помог выбрать ему костюм и туфли, в белых тапочках он смотрелся не очень.

Хотел сказать ему спасибо за костюм, что он мне подогнал, но старик остановил меня, сразу, как только я начал свою благодарственную речь.

«Да, о костюме как у императора и его приближённых, это был явно не удалённый разговор», — согласился я.

Закончив со стариком-инженером, я залез глубоко в подвал гостевого домика, в котором обитал. Здесь не было ни камер наблюдения, ни систем безопасности, а умный дом сюда не доставал, и даже Марфа не могла сюда спроецироваться.

В этой тишине подальше от всех решил заняться не только экспериментами, а ещё обдумать, что завтра скажу своей команде: что скажу девочкам и Витору о так сумбурно закончившемся задании.

Ещё раз облазил подвал и убедился, что нет никаких средств наблюдения.

Достал кроваво-красный кристалл и сжал его в руке.

Я предвкушал и надеялся, что у меня всё получится.